Война с саламандрами

— Нет, сэр. Разве что вот залив Дьявола, но вам он ни к чему.

— Что значит «ни к чему»?

— Потому... потому что туда никому нельзя, сэр. Налить вам, капитан?

— Thanks. Там что, акулы водятся?

— Акулы... Ну и вообще, — неохотно пробормотал метис. — Дурное это место, сэр. Батакам не понравилось бы, если бы туда кто-нибудь полез.

— Да почему?

— Черти там, сэр. Морские черти.

— Что еще за морские черти? Рыба такая?

— Да нет... не рыба... — уклончиво ответил метис. — Просто черти, сэр. Подводные черти. Батаки их называют тапа. Просто тапа. Говорят, у них там свой город, у чертей. Налить вам?

— А как он выглядит... этот морской черт?

Метис пожал плечами:

— Ну, как выглядит... Как черт. Я его видел один раз... То есть — только голову. Возвращался в шлюпке от мыса Хаарлем... и вдруг из-под воды передо мной — раз! — высовывается такая башка...

— Ну и что? На что она похожа-то?

— Черепушка у него... ну как у батака, сэр, только совершенно лысая.

— А это, часом, не батак был?

— Нет, сэр. В том месте никаких батаков нет — ни один не полезет в воду. А потом... Потом оно начало моргать нижними веками, сэр. — Метис содрогнулся от ужаса. — Нижними веками, которые закрывают весь глаз. Вот такой вот тапа.

Капитан Я. ван Тох повертел в толстых пальцах стакан с пальмовым вином.

— А ты, часом, пьян не был, а? В стельку, как обычно?

— Был, конечно. Как бы иначе я туда поплыл? Батакам не нравится, если кто-нибудь этих... чертей беспокоит.

Капитан ван Тох покачал головой:

— Никаких чертей нет, братишка. А если бы они и были, то похожи бы были на европейцев. Это, наверное, рыба была или вроде того.

— Ага, рыба... — заикаясь, принялся возражать метис. — У рыбы, сэр, рук нет. Я ведь, сэр, не батак, я в школу ходил в Бадьюнге... Я еще, наверное, помню десять заповедей и иную науку и так вам скажу: образованный человек всегда отличит черта от животного. Вот спросите у батаков, сэр.

— Это все суеверия дикарей, — заявил капитан, наслаждаясь чувством превосходства человека образованного. — С научной точки зрения это чушь. Черт никак не может жить в воде. Что ему там делать? Мы, братишка, не можем верить всему, что болтают туземцы. Кто-то назвал этот залив заливом Дьявола, ну вот с тех пор батаки его и боятся. Вот и всё, — уверенно сказал капитан и хлопнул пухлой ладонью по столу. — Ничего там нет, братишка, это наукой доказано.

— Да, сэр, — согласился метис, ходивший в школу в Бадьюнге. — Но никакому разумному человеку в заливе Дьявола делать нечего.

Капитан Я. ван Тох побагровел.

— Что? — взревел он. — Ты, грязный кубу, придумал себе, будто я побоюсь твоих чертей? Вот увидишь! — сказал он, поднимая со стула все солидные двести фунтов своего тела. — У меня дела есть, я тут с тобой прохлаждаться не намерен. Но заруби себе на носу одно: в голландских колониях никаких чертей нет; если где-то они и есть, то только во французских. Там, быть может, они и есть. А теперь позови-ка мне старосту этого чертова кампонга.

Указанного сановника искать долго не пришлось: он сидел на корточках рядом с лавкой метиса и жевал сахарный тростник. Это был пожилой и при этом совершенно голый человек, гораздо более тощий, чем его коллеги-бургомистры в Европе. Немного позади, сохраняя подобающую дистанцию, сидела на корточках вся деревня, включая женщин и детей, очевидно ожидая, что ее будут снимать на фотоаппарат.

— Послушай, братишка, — обратился капитан ван Тох к нему по-малайски (он мог с тем же успехом обратиться по-голландски или по-английски, поскольку достопочтенный престарелый батак ни слова не знал по-малайски, так что всю речь капитана от начала до конца пришлось переводить метису; но по каким-то своим соображениям капитан все же посчитал малайский язык более подходящим). — Послушай, братишка, мне нужны несколько больших, сильных, мужественных ребят, которые со мной отправились бы на промысел. Промысел, понимаешь?

Метис перевел эти слова, а староста в знак понимания покивал ему головой, после чего обратился к широкой публике с речью, которая по всем признакам пользовалась явным успехом.

— Староста говорит, — перевел метис, — что вся деревня пойдет с туаном капитаном на промысел — куда угодно, куда прикажет туан.

— Ну вот. Скажи им теперь, что мы пойдем ловить раковины в залив Дьявола.

За этими словами последовало взволнованное обсуждение с участием всей деревни — в особенности старух. По прошествии четверти часа метис обратился к капитану:

— Сэр, они говорят, что в залив Дьявола идти нельзя.

Лицо капитана вновь начало багроветь.

— А почему нельзя?

Метис пожал плечами:

— Потому что там тапа-тапа. Черти, сэр.

Багровое лицо капитана начало приобретать фиолетовый оттенок.

— Тогда скажи им, что, если они не пойдут... я выбью у них все зубы... отрежу уши... повешу всех... и сожгу весь этот вшивый кампонг, понял?

Метис честно перевел все сказанное, после чего вновь началась живая дискуссия. Наконец метис обратился к капитану:

— Они говорят, сэр, что будут жаловаться в Паданге в полицию на угрозы со стороны туана. Говорят, что есть такие законы. Староста говорит, что так просто дела не оставит.