Война с саламандрами (сборник)

Нетрудно себе представить, – продолжал маркиз де Сад, – какую важную роль в будущей войне будут играть саламандры, вооруженные подводными „бертами“, минометами и торпедами для блокады побережий; и, клянусь всем святым, впервые в мировой истории островному положению Англии никто не будет завидовать. Однако продолжим наши вопросы: известно ли британскому адмиралтейству также о том, что балтийские саламандры снабжены инструментом, который сейчас они используют, в общем-то, в мирных целях, а именно пневматическим сверлом? Это сверхсовременное сверло в течение часа врезается на глубину десяти метров и в самый твердый шведский гранит, а в английский известняк – на глубину от пятидесяти до шестидесяти метров (это доказали пробные буровые работы, которые немецкая техническая разведка секретно провела ночью 11, 12 и 13 числа прошлого месяца на побережье Англии между Хайтом и Фолкстоном, то есть прямо под носом у дуврской крепости). Мы рекомендуем своим друзьям на островах, чтобы они сами подсчитали, за сколько недель графство Кент или Эссекс могут быть просверлены под водой так, чтобы превратиться в подобие куска сыра. До сих пор житель Британских островов с тревогой смотрел на небо – единственное место, откуда, как он считал, могла грозить опасность его цветущим городам, его Банку Англии и мирным коттеджам, столь уютно обвитым вечнозеленым плющом. Теперь же ему следовало бы приложить ухо к земле, на которой играют его дети: не услышит ли он под ней уже сегодня или завтра, как скрипит, шаг за шагом все глубже вгрызаясь в нее, неустанный и страшный бурав саламандрового сверла, прорубающего дорогу для невиданных доселе взрывчатых веществ? Нет, не война в воздухе, война под водой и под землей – вот последнее слово нашего века. Мы слышали горделивые слова с капитанского мостика надменного Альбиона; да, сейчас это мощный ковчег, который вздымается на волнах и властвует над ними; однако однажды эти волны могут сомкнуться над судном, разбитым и идущим ко дну. Не лучше ли заблаговременно начать бороться с этой опасностью? Спустя три года уже будет слишком поздно!»

Это предостережение блестящего французского публициста вызвало в Англии необычайное возбуждение; несмотря на все уверения властей, люди в разных частях Англии слышали подземный скрип саламандровых сверл. Немецкие официальные круги, конечно, решительно отвергли и опровергли все сказанное в вышеприведенной статье, назвав ее от начала и до конца злобной клеветой и вражеской пропагандой; при этом, однако, на Балтийском море шли большие комбинированные маневры германского военного флота, сухопутных сил и военных саламандр. В ходе этих маневров саперные роты саламандр на глазах у зарубежных военных атташе взорвали предварительно просверленный снизу участок песчаных дюн вблизи Рюгенвальде площадью в шесть квадратных километров. Говорят, это было потрясающее зрелище: земля, «словно ломающаяся льдина», приподнялась с грозным гулом – и превратилась в огромную стену из дыма, песка и камней; сделалось темно, почти как ночью, поднятый взрывом песок сыпался на землю в радиусе почти ста километров, и даже – спустя несколько дней – в виде песчаного дождя выпал над Варшавой. В атмосфере после этого великолепного взрыва осталось столько свободно парящего мелкого песка и пыли, что до самого конца того года закаты солнца по всей Европе были необычайно красивыми, кроваво-красными и огненными, какими не бывали никогда раньше.

Море, которое залило взорванный участок побережья, было названо морем Шейхцера и сделалось местом бесчисленных школьных экскурсий и походов немецкого юношества, которое пело популярный гимн саламандр:

¹ Таких успехов достигают лишь немецкие саламандры (нем.).

Глава 5 Вольф Мейнерт пишет свой труд

Возможно, именно вышеупомянутые прекрасные и трагические закаты вдохновили философа-отшельника из Кёнигсберга Вольфа Мейнерта на создание монументального труда «Untergang der Menschheit»[46]. Мы и сейчас видим его перед глазами как живого – бредущего по берегу моря, с непокрытой головой, в развевающемся плаще, и глядящего восторженными глазами на лавину огня и крови, заливающую больше половины небосвода. «Да, – шепчет он в благоговении, – да, пора уже писать послесловие к истории человеческого рода!» И он написал его.