Война с саламандрами

– Разве нельзя прыгать? – спросил он робко. – Я ведь здесь живу.

Жандарм Паненка не долго обдумывал ситуацию.

– Может быть, вы тут и живете, – сказал он, – но мне не нравится, что вы прыгаете из окна.

– Я не знал, что это запрещено, – оправдывался человек с невыразительным лицом. – Спросите господина Пацовского, он подтвердит, что я здесь живу. Я Ройдл.

– Может быть, – произнес жандарм. – Тогда предъявите мне ваши документы.

– Документы? – неуверенно спросил Ройдл. – У меня нет с собой никаких документов. Я попрошу их прислать.

– Мы уж сами их запросим, – сказал Паненка не без удовольствия. – Пройдемте со мной, господин Ройдл.

– Куда? – воспротивился Ройдл, и лицо его стало просто серым. – По какому праву… На каком основании вы хотите меня арестовать?

– Потому что вы мне не нравитесь, господин Ройдл, – заявил Паненка. – Хватит болтать, пошли.

В жандармском участке сидел вахмистр Колда в теплых домашних туфлях, курил длинную трубку и читал ведомственную газету. Увидев Паненку с Ройдлом, он разразился страшным криком:

– Мать честная, Маринка, что же вы делаете? Даже в воскресенье покоя не даете! Почему именно в воскресенье вы тащите ко мне людей?

– Господин вахмистр, – отрапортовал Паненка, – этот человек мне не понравился. Когда он увидел, что я подхожу к гостинице, то выпрыгнул во двор из окна и хотел удрать в лес. Документов у него тоже нет. Я его и забрал. Это какой-то Ройдл.

– Ага, – сказал Колда с интересом, – господин Ройдл. Так вы уже попались, господин Ройдл.

– Вы не можете меня арестовать, – беспокойно пробормотал Ройдл.

– Не можем, – согласился вахмистр, – но мы можем вас задержать, не правда ли? Маринка, сбегайте в гостиницу, осмотрите комнату задержанного и принесите сюда его вещи. Садитесь, господин Ройдл.

– Я… я отказываюсь давать какие-либо показания… – заикаясь, произнес расстроенный Ройдл. – Я буду жаловаться. Я протестую.

– Мать честная, господин Ройдл, – вздохнул Колда. – Вы мне не нравитесь. И возиться с вами я не стану. Садитесь вон там и помалкивайте.

Колда снова взял газету и продолжал читать.

– Послушайте, господин Ройдл, – сказал вахмистр немного погодя. – Что-то у вас не в порядке. Это прямо по глазам видно. На вашем месте я бы рассказал все и обрел наконец покой. А не хотите – не надо. Дело ваше.

Ройдл сидел бледный и обливался потом. Колда посмотрел на него, скорчил презрительную гримасу и пошел поворошить грибы, которые у него сушились над печкой.

– Послушайте, господин Ройдл, – начал опять Колда после некоторого молчания. – Пока мы будем устанавливать вашу личность, вы будете сидеть в здании суда, и никто там не станет с вами разговаривать. Не сопротивляйтесь, дружище!

Ройдл продолжал молчать, а Колда что-то разочарованно ворчал и чистил трубку.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Вот посмотрите: пока мы вас опознаем, может, и месяц пройдет, но этот месяц, Ройдл, вам не присчитают к сроку наказания. А ведь жаль зря просидеть целый месяц.

– А если я признаюсь, – нерешительно спросил Ройдл, – тогда…

– Тогда сразу же начнется предварительное заключение, понимаете? – объяснил Колда. – И этот срок вам зачтут. Ну, поступайте как знаете. Вы мне не нравитесь, и я буду рад, когда вас увезут отсюда в краевой суд. Так-то, господин Ройдл.

Ройдл вздохнул, в его бегающих глазах появилось горестное и какое-то загнанное выражение.

– Почему? – вырвалось у него. – Почему все мне говорят, что я им не нравлюсь?

– Потому что вы чего-то боитесь, – наставительно сказал Колда, – вы что-то скрываете, а это никому не нравится. Почему вы, Ройдл, никому не смотрите в глаза? Ведь вам нигде нет покоя. Вот в чем дело, господин Ройдл.

– Роснер, – поправил бледный человек удрученно.

Колда задумался.

– Роснер, Роснер, подождите. Какой это Роснер? Это имя мне почему-то знакомо.

– Так ведь я Фердинанд Роснер! – выкрикнул человек.

– Фердинанд Роснер, – повторил Колда. – Это уже мне кое-что напоминает. Роснер Фердинанд…

– Депозитный банк в Вене, – подсказал вахмистру бледный человек.

– Ага, – радостно воскликнул Колда. – Растрата! Вспомнил! Дружище, ведь у нас уже три года лежит ордер на ваш арест. Так, значит, вы Роснер, – повторил он с удовольствием. – Что же вы сразу не сказали? Я вас чуть не выставил, а вы Роснер! Маринка! – обратился Колда к входящему жандарму Гуриху. – Ведь это Роснер, растратчик.

– Я попрошу… – сказал Роснер и как-то болезненно вздрогнул.

– Вы к этому привыкнете, Роснер, – успокоил его Колда. – Будьте довольны, что все уже выяснилось. Скажите, бога ради, милый человек, где же вы все эти годы прятались?

– Прятался, – горько сознался Роснер, – или в спальных вагонах, или в самых дорогих отелях. Там тебя никто не спросит, кто ты и откуда прибыл.

– Да, да, – сочувственно поддакнул Колда. – Я понимаю, это действительно огромные расходы!

– Еще бы, – с облегчением произнес Роснер, – разве я мог заглянуть в какой-нибудь плохонький отель, где, того и гляди, нарвешься на полицейскую облаву? Господи! Да ведь все это время я вынужден был жить не по средствам! Дольше трех ночей нигде не оставался. Вот только здесь… но тут-то вы меня и сцапали.