Война с самим собой

Будучи мучениками по определению, такие пациенты мучают других. Их страдания являются порождением подсознательных мотивов, аналогичных тем, которыми руководствовались исторические великомученики, то есть эротизированной агрессивности и стремления к самонаказанию. Впрочем, сознательные мотивы этих двух форм существенно отличаются друг от друга. В отличие от религиозных фанатиков мученики-невротики заняты исключительно собственным «я», и если их страдания выходят за рамки личных интересов, они не обращают на это внимания или воспринимают все как должное. Я припоминаю рассказ о более позднем историческом мученике, которого скрутил ревматизм, но он ни на секунду не сомневался в промысле божием и заявил: «Не кто иной, как господь, посылает страдание». Что же касается хронических мучеников, то они получают более глубокое удовлетворение, наблюдая сострадательную реакцию врачей, друзей и родственников, чем те, кто пытается снискать милость господа.

Далее мне хотелось бы более подробно остановиться на аналогичном случае с пациенткой, которая хотя и была намного моложе, но страдала не в меньшей степени, заставляя при этом страдать других. Пациентка считалась безнадежной. Она была дочерью калифорнийского аристократа. Лошади, плантации фруктовых деревьев и прочие признаки богатства перестали радовать сердце землевладельца, так как его не оставляла тревога по поводу здоровья дочери.

Хрупкое, эфемерное создание дни напролет проводило в постели, и казалось, она не только не может самостоятельно передвигаться, но л разговаривать. Женщина страдала постоянными и мучительными болями и мигренями. Она отказывалась есть; ее пищеварительная система не справлялась со своей функцией, а менструальный цикл отличался крайней нерегулярностью. Чтобы заснуть, ей приходилось принимать большие дозы снотворного. К тому моменту она страдала уже шестнадцать лет, и острые приступы общего недомогания чередовались с непродолжительными периодами ремиссии. Весь ее жизненный опыт состоял в постоянном хождении от одного врача к другому, и не было больницы, где бы она ни побывала в надежде преодолеть хронический упадок сил. Однако все усилия были тщетны, и, по приговору одного из лечащих врачей, ей суждено было до конца жизни нести крест своего убожества. Время от времени ей предлагались разнообразные методы восстановления здоровья. Она перенесла с дюжину операций, не говоря уже о более гуманных попытках терапевтов - медикаментозном лечении, разнообразных диетах и т. д. Сама пациентка оставила всякую надежду на поправку и перестала верить в «чудеса» медицины. «Хождения по мукам» завершились тем, что ее положили на носилки и отвезли в больницу. На больничной койке она едва подавала признаки жизни. Когда возникала необходимость сделать хоть какое-то движение, ее лицо искажала мучительная гримаса, она корчилась от боли, выгибала спину, прижимала ладони к животу или пояснице и тихо постанывала, так что создавалось впечатление, что больная прилагает массу усилий, чтобы скрыть невыносимые страдания. По ее словам, она чувствовала, как «внутри что-то болезненно набухает и покалывает, как от прикосновения раскаленных ножей».

Были проведены физиологические, неврологические и лабораторные исследования, которые так и не определили структурных изменений, которые могли бы быть причиной болевых ощущений. Кроме многочисленных шрамов, оставшихся на теле пациентки после столь же многочисленных операций, врачи не обнаружили никакой органической патологии. Совершенно очевидно, что такого рода мученица, чье плачевное состояние доказывало тщетность шестнадцатилетних усилий врачей и которая так страдала, что почти не могла говорить, не может рассчитывать на успешное терапевтическое лечение. И все же два года спустя эта женщина поправилась и заняла достойное место в обществе. Впрочем, я не столько ратую за эффективность психоанализа, сколько хочу подчеркнуть, что в подобных случаях причина заболевания лежит на поверхности, а сам пациент вполне сопоставим с теми мучениками, о которых шла речь ранее.