Война с самим собой

В большинстве случаев мазохистам необходимо присутствие мучителя или по крайней мере санкция на муки, выданная предметом страсти. В случае религиозного мазохизма последний завуалирован проявлением экстатических состояний. Например, отец Уильям Дойль, член иезуитской общины и современный великомученик, убитый в 1917 году, всячески умерщвлял свою плоть. Он носил власяницу и вериги; пробирался сквозь заросли крапивы и колючего кустарника; по ночам обливался ледяной водой; спал на холодных каменных плитах часовни; занимался самобичеванием и до минимума свел свою потребность в сердечной привязанности. В своем дневнике он в деталях живописует искушения, которым подвергался. В частности, его прельщали сахар, пирожные, варенье и другие деликатесы: «Жестокое искушение съесть пирожное; отказался несколько раз кряду. Победил желание отведать варенье, мед и сахар. Бешеное искушение сахаром и т. д. Выпил холодного чая. Очень хотелось попробовать конфет».

То, что эти жертвы приносились во имя божие, свидетельствуют следующие строки из дневника: «Господь потребовал, чтобы я полностью отказался от сливочного масла... На меня снизошло откровение, и я понял, что воздал Иисусу во всем, что касается качества пищи. Теперь Он просит ограничить ее количество». Об интимности его отношений с суровым, но любящим богом можно судить по следующим словам: «Хочется вернуться в свою тихую и уютную опочивальню, но мысль об этом вызывает у меня трепет, ибо там я так часто выражал ему свою горячую любовь... Как это не раз было, я чувствую себя беспомощным рабом любви и ощущаю пылкую, неугасимую любовь его сердца, по сравнению с которой человеческие чувства представляются совершенно ничтожными... Все существо его божественной природы наполнено любовью ко мне... Каждый удар его нежного сердца — это биение любви ко мне...» Вряд ли можно сомневаться в эротической подоплеке такого религиозного чувства.

Чарльз Макфи Кэмбелл. Личность и окружающая среда. Макмиллен, 1934, с. 25-28. (Цитируется по книге «Отец Уильям Доил, орден иезуитов, духовное исследование» Альфреда О'Рейли, Лонгменз & Грин, 1925 г.).

Следует отметить существование такой формы мазохизма, где участие второго лица не обязательно и вожделенной целью является страдание как таковое. Фрейд обозначил это явление, как «нравственную форму мазохизма». В данном случае само страдание представляет абсолютную ценность, и неважно, исходит ли оно от друга, врага или безликой судьбы. Отличительной чертой таких мучеников является их постоянная готовность к боли и то облегчение, которое она им приносит. Искушенному взору аналитика не представляет труда определить это качество как «сладострастие боли», которое придает нравственному портрету личности «аморальную» окраску. В то время как аскет борется с «искушением», накладывая на себя епитимью, мученик «провоцирует» ярость своих палачей, которая порой выходит за рамки поставленной цели.

На заре христианства отцы-основатели вполне отдавали себе отчет в порочности таких наклонностей, и слишком ретивые верующие не получали благословения церкви. Те, кто сознательно стремился попасть в руки палачей, не поощрялись, но подвергались наказанию, даже в том случае, когда они с честью несли свой крест. Вот так по этому поводу высказался епископ города Александрии:¹

Мейсон, с. 312-314.

«Христос не учил нас становиться пособниками наперсников дьявола; провоцировать их на новые смертные грехи и преумножать их ярость». Этот пастырь не винил тех, кто давал взятки с целью умилостивить гонителей; советовал христианам искать укрытия при первых признаках опасности, даже если вместо них арестовывали других людей; отпускал грехи тем, кого насильно или в бессознательном состоянии заставляли участвовать в языческих ритуалах.

Тем не менее религиозный пыл страстотерпцев не угасал. Во время повальной эпидемии мученичества, охватившей христианскую церковь, «люди полюбили смерть».

По рассказам, Игнат, епископ сирийского города Антиохии, перед тем как принять мученический венец, пребывал в состоянии неземного блаженства. Он был осужден на смерть на арене цирка. По пути в Рим епископ написал семь посланий, где выражал опасение, что знатные римляне-единоверцы могут выхлопотать ему помилование. В своем обращении к ним он пишет: «Боюсь, как бы ваша любовь не причинила мне зла... Право, я ничего не имею против клыков диких зверей, поджидающих меня на арене. Уверен, что они быстро справятся со своим делом... А если нет, то я помогу им в этом. Меня не страшат ни огонь, ни крестные муки, ни схватка с дикими зверями; пусть мне переломают все кости, рубят меня на куски, подвергают дьявольским пыткам, -- лишь бы мне воссоединиться с Иисусом Христом». По свидетельству историков,¹

Мейсон, с. 17-20.