Война (сборник)

– Запишите мой телефон в Москве. – Ратникова продиктовала Кондрашову семизначный номер и добавила: – Звонить можно в любое время и в любой день. Если меня не будет, скажите тому, кто снимет трубку, что вы Женя из Ленинграда и что у вас есть новости, мне передадут, и я, как смогу, приеду.

– Соседи? – по профессиональной привычке поинтересовался Кондрашов.

– Нет, папа с мамой, – ответила Лена и наградила Женю легкой улыбкой на прощание.

После ее ухода Кондрашов надолго задумался. Не нравилась ему вся эта история, ох, не нравилась, верхнее чутье уже битого и тертого опера подсказывало, что вляпался Обнорский в какое-то говно очень крутого замеса… И как, скажите на милость, этого подполковника Рябова раскручивать? Прижми его – он в особый отдел, и всё, – «старшие братья» мигом могут оформить милицейскому оперу бесплатную путевку в Нижний Тагил, в санаторий для больных «непонятливостью мозга»[96]. А посадить мента в 1989 году было делом абсолютно плевым – было бы только желание, а статья, как говорится, всегда найдется… Ну так что, продинамить Андрюху? Сказать, что ничего не получилось, и посоветовать не ввязываться в дурно пахнущие истории?

Женя вздохнул и обвел взглядом стены квартиры, в которой Обнорский от чистого сердца разрешил ему жить… Неблагодарной сукой выглядеть в своих же собственных глазах Кондрашову не хотелось, и он снова начал думать: «Стоп. А чего я сразу в подполковника уперся? У него же, как Андрюха пишет, супруга имеется… Вера Тимофеевна Рябова, закончила педагогическое училище в Костроме… Да, небогатые данные… Ничего, мы их расширим и углубим, как наш генсек выражается. Посмотрим, как Вера Тимофеевна живет, с кем живет и на что живет. Глядишь, чего-нибудь и проклюнется… Если офицера раскручивать, то начать нужно с его боевой подруги. Это мысль. И шанс».

Женя погладил себя ладонью по голове – он всегда так делал, когда в голову приходили интересные идеи. Дело в том, что больше Кондрашова никто по голове не гладил – жены у него не было, а начальство все больше норовило его побольнее стукнуть, а не погладить. Такое уж оно в ментовке было неласковое…

Через неделю Женя знал о Вере Тимофеевне Рябовой если не все, то очень многое. Знал, что она родом из Костромы, где до сих пор у тетки находится ее дочка, знал, что морщин на чулках жена подполковника страшится больше, чем морщин на своем довольно миловидном личике, знал, что время свое Рябова проводит в основном в походах по ленинградским магазинам. Только за одну неделю Кондрашов выявил двух любовников Веры Тимофеевны – генерала из штаба округа и старшего лейтенанта с артиллерийских курсов. Дама, судя по всему, была горячая, и Женя даже посочувствовал в душе подполковнику.

Но больше всего Кондрашова заинтересовала даже не беспорядочная половая жизнь гражданки Рябовой (хотя он и прикидывал, естественно, как можно использовать информацию об изменах супругу), а ее отношения с некой официанткой Ниночкой из кафе в Доме офицеров, что на Литейном. Вера Тимофеевна забегала к Ниночке чуть ли не через день – попить кофейку, поболтать, а также обменять у официантки заработанные мужем в Ливии доллары. Видимо, Рябова крупных сумм с собой никогда не приносила, но Ниночка, известная в определенных кругах Ленинграда по кличке Гульден, брала и по мелочи, а потом передавала рябовские зеленые видному валютчику Гоше, тусовавшемуся у гостиницы «Москва». Получив эту информацию, Женя почувствовал себя немного увереннее, потому что валютчики и их нелегкая работа были для Кондрашова хорошо знакомой, можно сказать, родной даже средой, ибо пересажал их опер из спецуры много.

Поэтому все дальнейшее было делом техники. В самом начале декабря 1989 года Нина Гульден и Вера Тимофеевна Рябова были задержаны в кафе Дома офицеров, что называется, с поличным. Из маленького потного кулачка Ниночки были извлечены три сложенные двадцатидолларовые купюры, переданные ей Рябовой, а из похолодевших рук Веры Тимофеевны Женя аккуратно вынул помятую «рублевую массу».

– Товарищ милиционер, это у меня в первый раз, просто деньги очень нужны были… Этого больше никогда не повторится! Я клянусь вам! Я же приличная женщина, у меня муж подполковник! – рыдала чуть позже Вера Тимофеевна в кабинете администратора, где Женя составлял протокол изъятия валюты.

Кондрашова слезы Рябовой трогали мало, он состроил абсолютно тупую цинковую морду и монотонно повторял «разберемся» до тех пор, пока не закончил писать.

– Ну что же мне делать? – заломила руки Вера Тимофеевна. – Молодой человек, я клянусь вам – это было в первый и последний раз!

– Верю, – участливо сказал Женя, хотя, по его наблюдениям, это был минимум шестой раз, а уж никак не первый. – Верю, что это досадное недоразумение. Но, к сожалению, Уголовный кодекс пока еще никто не отменил, а в нем есть статья за номером восемьдесят восемь «Нарушение правил о валютных операциях».

– Но, товарищ милиционер, – заголосила Рябова, – поймите, мы же не знали, что это противозаконно!