Война (сборник)

И только снарядив пятнадцать автоматов, они пошли открывать норы узников. Во двор крепости вышли все шурави и афганские офицеры. Афганские солдатики – в массе измождённые и не оправившиеся от ран – остались в камерах, лишь руками помахали, а один от ужаса даже начал молиться. Остальные быстро взяли в руки снаряжённое оружие – Сайдулла сказал что-то на пушту, и афганцы вмиг подчинились. На своём автомате Борис быстро напомнил всем на всякий случай, как заряжать, как ставить на предохранитель, как снарядить магазин. Почти у всех получивших в руки оружие в глазах читался дикий ужас. Но автоматы никто не бросил. Оказалось, что с оружием управиться можно значительно легче, чем с нервами.

Борис понял, что должен что-то сказать, а он ведь никакого обращения к «гарнизону» заранее не готовил… Пришлось импровизировать на ходу.

– Значит, так, товарищи офицеры, сержанты и солдаты: меня Родина специально послала сюда, чтобы вытащить вас из этой жопы. И я вытащу. Вытащу при условии бесприкословного выполнения моих приказов! Всем ясно? За неповиновение – расстрел на месте!

Беззубый подполковник Абдул Хак не выдержал и заплакал:

– Я знал, товарищ Абдулрахман, вы – настоящий коммунист! Я знал!

– Ну и молодец, что знал… Только какой я тебе, на хрен, Абдулрахман! Ни-ка-кой! Все слышали? Обращаться ко мне: «товарищ Николай».

– А звание? – спросил Костя Захаров.

– Костя, милый, потом разберёмся… Если очень хочешь, можешь называть меня генералом, я не против… так, а где этот армян наш… Маркаряна не вижу?!

– Так этого… Асадуллу… «духи» с собой в мечеть забрали. Ещё до того, как грузовик пришёл, – пояснил Валера Сироткин.

– Да? Ну и чёрт с ним… Так, Каххаров, Сайдулла – давайте к продскладу, вытащите какой-нибудь жратвы. Только помногу не есть!!! Слышали все?! Помногу не есть ни в коем случае, можно помереть! И больше запивать. Вода – в генераторной, в бочке. Все слышали?

– Товарищ Николай, можно вопрос? – спросил высокородный араб Рашид. Он говорил по-русски почти без акцента. Глинский резко повернулся к нему:

– Слушаю!

– А как вы нас отсюда собираетесь вытащить? Мы же не можем улететь…

Борис кивнул, будто ждал этого вопроса:

– Объясняю… там, в Пешаваре, сел самолёт. С большими советскими начальниками. Они сюда прилетели специально. Мы должны дать им знак, что живы и ждём. Тогда они заставят пакистанцев предоставить нам коридор… Наша задача – уйти тихо и мирно.

– А какой знак? – это подал голос обычно неразговорчивый минчанин Василенко.

– А вот это, Серёжа, не твоя забота, а моя. Какой надо знак, такой и подам. Всем всё ясно?

Никому ничего ясно не было, но вопросов пока больше никто не задавал. Пленные ещё не отошли от шока.

Между тем Каххаров и Сайдулла открыли продовольственный склад и начали раздавать бывшим узникам галеты, консервированную фасоль и сыр. Откуда-то взялась пачка сигарет, и абсолютно все сразу же закурили – впервые за долгое время свободно, не прячась.

А ещё Бориса поразило то, как легко все повстанцы, в том числе и афганцы, перешли на русский язык. Даже старший капитан Аман, хорошо знавший разве что команды да русский мат.

Когда солнце уже стало клониться к закату, на крепостные стены с оружием в руках вышли тринадцать советских и афганских пленных: Олег Шилов из Тарусы, украинец Вася Пилипенко, подполковник Абдул Хак, волгоградец Костя Захаров, снайпер из гератской разведроты, майор-спецназовец Сайдулла, инженер Рашид Аль-Кундузи, крымский татарин Каримов, питерский хиппарь Валера Сироткин, душанбинец Валя Каххаров, Володя Пермяков из Иркутска, минчанин Серёга Василенко и старший капитан Аман, первый офицер из рода потомственных унтер-офицеров. Ну и капитан Борис Глинский, разумеется. Абдулла, то есть Гафар Халилов, никуда не пошёл, он сидел внизу, во дворе, трясся всем телом и набивал в магазины патроны.

Старший капитан Аман оказался очень толковым мужиком и самым тактически грамотным офицером. Он, быстро поняв, что Борис в тактике обороны таких объектов, как средневековая крепость, разбирается, мягко говоря, не очень, взял инициативу на себя и грамотно расставил людей по периметру. Он же подсказал Глинскому, что надо срочно затащить на стены побольше гранатометов, сложенных пока в одну большую кучу…

А между тем моджахеды продолжали свой молебен в мечети и рядом с ней. Удивительно, но они даже не поняли, что крепость уже захвачена. На единственный выстрел, еле слышный из-за громкого речитатива, никто не обратил внимания… Мало ли…

Больше других, непонятно почему, встревожился Азизулла – задницей своей почувствовал что-то, не иначе. Он еле дождался заключительного «Аллаху акбар!» и в сопровождении хазарейца Юнуса нервным шагом направился к крепости.

Увидев со стены, что к воротам идут всего двое, Глинский в сопровождении Олега, Абдул Хака и Сайдуллы бросился вниз к воротам. Борис понял, что есть шанс взять Азизуллу в заложники.

Они быстро откинули засов и приоткрыли одну створку…

…Азизулла шагал явно раздражённый, поигрывая своим стеком, гориллоподобный Юнус еле поспевал за ним. Едва войдя в крепость, начальник охраны властно спросил: