Война шерифа Обломова

— Нет, — ухмыльнулся Лок, — наставил излучающих маркеров, когда был здесь двадцать лет назад. Правда, некоторые метки спеклись, так что есть прорехи. Но это ничего, нам не помешает. Идем правильно. Еще шестнадцать километров.

— До темноты не управимся, — констатировал я. — Придется ночевать.

— Да уж, с твоими кадрами — точно… — недовольно процедил он. — Хотя в такой чаще разница небольшая — что день, что ночь. Но к закату все так убьются, что воевать не смогут. Лучше дать людям выспаться.

Из леса на прогалину высыпало стадо диких свиней и замерло, в недоумении разглядывая пришельцев.

— Не стрелять! — окрикнул воинство брат. — Эти безвредные.

Действительно, потоптавшись несколько минут на месте, хрюшки не спеша разбрелись по поляне, выискивая что-то в траве.

— Пищевые цепочки, — счастливо выдохнул Лок, наблюдая за идиллической картиной пасущихся животных. — Почему их не было на Эдеме, но Создатели наделали их на большинстве других планет? Эта — очень простая: свиньи питаются корешками, кошаки и комары — свинками. Травоядные размножаются быстрее хищников, а тем в мозги заложили, что детенышей трогать нельзя. Весь проект сделали буквально за месяц на борту эсминца. Видишь — двадцать лет прошло, и ведь работает.

— Ты просто гений, — пробормотал я. — Твою б энергию да в мирное русло…

— Знаешь, что я понял, когда мы ушли с Эдема? — Внезапно брат стал необычайно серьезен. — Я понял, что впустую потратил первые тридцать тысяч лет жизни. Сколько мне отпущено? Никто не знает, но мы ведь стареем, пусть и очень медленно. Эдемская жизнь… годы, века и тысячелетия в болоте. Бесцельное и бессмысленное существование, полное мелких бытовых забот. Зачем вообще Создатели возились с разумными видами, не дав им смысла жизни? И ведь никто даже не помышлял о самоубийстве. Безропотно тянули лямку. Помнишь, в каком мы были шоке, когда начались первые самоубийства среди землян? Как это — лишить себя жизни? А зачем она нужна, такая жизнь? Знаешь, если бы не война с йотунами, может, я стал бы первым эдемским самоубийцей. Прыгнул бы с горы. Нет, тогда я об этом не думал. Задумался потом, когда увидел, как это делают люди. Война спасла меня. Пробудила. И вот уже сорок тысяч лет я наслаждаюсь жизнью. Воюю, интригую, правлю низшими. Мне даже жаль уничтожать йотунов. Мохнатики столько тысячелетий преследовали нас в страшных снах. Я столько усилий вложил в гипотетическую войну с ними. Нет, чем бы сейчас дело ни закончилось, на Асгард я не переселюсь. Это же чертов Эдем, только со слугами. Что мне там делать?

— А я бы не отказался, — подумав, сказал я. — Море там, пляжи, пальмы. Девушки в бикини, а я для них — живой бог. Проживу как-нибудь без войн и интриг. Когда их плету, голова болеть начинает. Может, я старый уже. Или крови слишком много видел.

— Да мало кто из вас откажется, — скривился Лок. — Что я, вашу породу не знаю, что ли. Только и мечтаете о тихой спокойной жизни. Вот переселю вас, и давайте загнивайте там в своем раю. Лично я, пока жив, намерен захватить всю Галактику. Найти каждую сотворенную Создателями планету. А если повезет — то и их самих. Тогда возьму их старшего за грудки, потрясу хорошенько и задам главный вопрос мироздания: «На хрена?»

ГЛАВА 16

Привал объявили лишь на четвертой прогалине, выйдя на которую, отряд обнаружил, что вместо солнца пейзаж освещают местные луны. По расчетам Лока, до заброшенного города оставалось идти около четырех километров, но с утра он надеялся преодолеть это расстояние менее чем за пару часов. Действительно, после первой остановки эпический поход превратился в приятную прогулку на природе. Комары исчезли, и ополченцы теперь шествовали с открытыми забралами, наслаждаясь густым лесным воздухом. Дикие кошаки появлялись все реже, а умирали тише — бойцы нацепили на винтовки громоздкие глушители и сеяли смерть почти бесшумно. Нелишняя предосторожность — деревья в глубине леса росли куда менее кучно, оставляя широкие просеки, а значит, и звуки разносились гораздо дальше.

К ночи температура заметно упала, но Лок запретил разжигать костры. Еду готовили на бездымных газовых горелках, и на моих спутников горячего не хватило. Ежась от холода и мрачно жуя сухие галеты, люди Паттерсона сбились у двух выделенных им палаток, с ненавистью разглядывая уплетающих жаркое наемников. Отлично: когда холодная война перейдет в настоящую, подстегивать никого не придется. Палатки ополченцев оказались смехотворно малы. В каждую уместилась лишь пара бойцов, и еще добрые десять минут изнутри раздавались чертыхания пытающихся улечься валетом здоровенных мужиков.