Война (СИ)

Распечатывая последний свиток, заметил наконец, что совсем стемнело. Огляделся. Вероятно, эту комнату не увидит больше, а так привык; для помещений городской стражи она довольно большая, но простая совсем, не слишком уютная — а теперь расставаться жаль. Сюда полгода назад приходила Лайэнэ, яркий садовый цветок. А у него на столе — сухой букетик бессмертников, с лета стоят, с тех пор, как, краснея, подарила невеста одного из сослуживцев, когда повысили того в звании… Встретил случайно обоих на улице, она протянула букетик…

Поймал себя на том, что улыбается.

Так вот в Сосновую и отправился этот бывший его сослуживец. Нара-старший помог, теперь парень один из младших офицеров крепости и Дому Нара предан всей душой. Сейчас, когда поговаривают о заговорах и предательстве, чем больше своих людей, тем лучше.

Всё.

Зажег напоследок лампу, поднял — многорукие тени побежали по стенам. Придирчиво оглядел стол — лишнее убрано, сундучок с оставшимися бумагами прихватит его слуга.

Коня брать не стал — любил пешком доходить до дома. Вышел на улицу, постоял за воротами, вдыхая морозный пока еще воздух. Больше получаса занимала дорога, и часть ее пролегала мимо узкого пруда, мимо каменных стен, летом увитых плющом. Провел рукой по шершавой кладке, вздрогнул, осознав жест — будто прощается. Нет уж. Если кто там пытается накаркать беду — обойдется.

Невдалеке от собственных ворот заметил носилки с малиновой рысью на занавеске. Значит, когда придет, у них уже будет гость. В другие дни обрадовался бы такому визиту, но сейчас сердце сдавило. Наверняка ведь не ограничится простыми любезностями, а отцу бы сейчас не надо лишних волнений. Сдержался, не ускорил шаг — не мешать же им, в самом деле…

Рииши напрасно думал, что его не заметили — но молодой человек так явственно приостановился, даже подался назад, что окликать его Кэраи показалось неуместным. Он продолжил путь, глядя по сторонам через приоткрытую занавеску.

Настали «дни высокого неба» — первые весенние, когда небо словно приподнималось над землей, становилось бездонным, насыщенно-синим. Сейчас, вечером, эту сгустившуюся, бархатистую синеву еще сильнее оттеняли оранжевые фонари.

Хоть и пришла весна, теплее не стало, напротив, зима словно старалась понадежнее закрепиться на землях Хинаи — но модники из местных богачей, невзирая на это, как и на войну, спешили сменить наряды. Оттенки молодой травы и розового странно смотрелись на снегу. Некоторые пытались даже одеваться в более легкие ткани, и между носилками и домом перемещались почти бегом. А в носилках стучали зубами от холода.

В округе Осорэи, а также в округах более южных мало что поменялось, разве что нехватка ряда не самых нужных товаров. Ближе к северу было хуже, и земельной страже работы прибавилось — не вылезали из седел; простых беглецов особо не трогали, хотя глянувшиеся вещи могли прихватить, но преследовали бандитов. Их развелось, как мошкары на болотах. Не брезговали ничем — передник у крестьянки отобрать, и то добыча.

А Макори Нэйта на днях оставил своих, ушел добывать себе боевую славу. По слухам, отец Рииши не одобрял его, но и не осуждал. А про сына сразу сказал — правильно, пусть отправляется к войску, тут ему нечего делать. На воротах уж кто-нибудь другой посидит.

Да, сейчас самое время делать карьеру, кому в военном деле, кому в чиновничьем. И он сам приблизил к себе нескольких новых помощников, в основном молодых — они сейчас отчаянно хотят пробиться наверх, будут выворачиваться наизнанку. В городе тихо, но уже в предместьях все не столь благостно, не говоря о северных округах. Сети шпионов — слушать, что говорят и ловить очаги недовольства. Бурно недовольные и сеющие панику люди попросту исчезают. А нужные слухи бросают в народ его люди — то в кабаке, то на уличном представлении. Приметы, призывы к стойкости, сказки о том, как меняется время, о выпавших испытаниях ради скорого процветания. Жаль, нет того театрика Энори — и он пригодился бы. Кое в чем помогла красавица Лайэнэ… и кое что не понравилось бы Тагари. Потому что говорят — не о победе одной лишь Хинаи, а о том, что мир принесет Золотая птица. Благословенный был бы доволен, но он вряд ли узнает.

Госпожа Нара встретила его на пороге — тоненькая, невысокая, в сумерках похожая на девочку. Желто-оранжевый свет фонарей не выделял ее морщинки, как бывает с другими, а сглаживал их. Одета совсем легко, в простое шелковое платье, даже без накидки вышла — а ведь сколько стояла на холоде, пока он шел к высокому крыльцу.

— Я так рада приветствовать вас… тяжкие испытания выпали нашему дому, но, милостью Заступницы, надеюсь, что они позади — и скоро так же будет для всей Хинаи!

На карнизе, как раз над ее плечом длинный флажок плеснул во внезапном порыве ветра, то ли в свою очередь приветствуя гостя, то ли подтверждая слова о скором конце испытаний.