Война (СИ)

— Она похожа на Пустых… Хотя есть что-то общее и с Уродами. Уроды более… плотные, что ли.

— Это очевидно. Пустые и Ложная луна менее материальны, если можно так выразиться.

— Среди ипостасей Единого есть разные сущности. Вопрос на сто миллионов “гринкарт” в Республику Росс: что из себя представляет Единая Ипостась? Голограмму или что-то более плотное?

Теплый, насыщенный горьковатым запахом полыни ветерок овевал лицо. Две луны равнодушно освещали темную процессию в степи. Из моей головы напрочь вылетели игривые мысли. Стало тоскливо и тревожно, как в ожидании чего-то очень плохого…

Я посмотрел на Иву. Сколько времени она стоит так и наблюдает? С самого вечера? Тени от длинных ресниц трепетали на мраморных щеках, и приходилось то и дело напоминать себе, что это не человек и не живое существо. Настоящая живая девушка прижалась бы ко мне, взяла за руку при виде этого беззвучного темного шествия, этих многих сотен потусторонних тварей. Но не Ива-2.

— Ива-1 видит все с орбиты, — заговорил я. — Выходит, и эпицентр тоже?

— Определенно.

— Но она сказала, будто не знает, что из себя представляет Око Ведьмы. А я не спросил, куда двигается Погань… Может… спросить?

— Скорее всего, она не ответит, — пожала плечами Ива. — Но попробовать не вредно.

— Ладно, — сказал я, недовольный таким оборотом разговора. Зря я ляпнул о том, что надо переговорить с Ивой-1, которая перенастроит мне нейрочип втихаря. Теперь не отвертеться. В то же время мои чувства к Иве-1 — самое маловажное из всего, на чему следует придавать значение. Главное — спасти Киру и осилить Единого. Чтобы спасти наше общее будущее. — Поговорим с ней позже. Глядишь, сами разберемся. А почему ты думаешь, что она не ответит?

— Это лишь предположение. Кураторы попытаются сохранить все наживки. Если они будут знать нечто, что неизвестно тебе, ты останешься от них зависимым.

— То есть на Киру они не особо надеются? Считают, что из-за нее я не пойду в Росс?

Это предположение меня возмутило.

— Людям свойственно переносить особенности своего мировосприятия на других. У них небинарная мораль, и на твоем месте Габриэль на помощь Кире не пошел бы. Это неразумно — идти на поводу у врага. И будь Кира росской, она бы это поняла.

Я воззрился на Иву. Она продолжала смотреть на шествие Погани, стоя по мне в профиль.

— Ты тоже так полагаешь?

— Нет. Я — Либерахьюм. Но я понимаю россов. Кира — твое слабое место, и если отринуть чувства, то идти за ней в Росс нельзя. Они не перестанут шантажировать тебя ею.

— Так. Они ее не отпустят, да? Пока не получат все, чего хотят?

— Это логично.

— Тогда… — Я свирепо задышал. — Тогда и в самом деле не следует за ней идти.

“Молодец! — провозгласил в уме циничный голосок. — Наконец-то ума поднабрался!”

Ива повернула ко мне голову и потрясенно спросила:

— Олесь, ты серьезно?

В этот миг она была максимально похожа на настоящую женщину. Потрясенную тем, какую глупость ляпнул ее лучший друг.

— Чтобы победить россов, нужно думать, как росс, — пробормотал я. Злость во мне присутствовала, но слабенькая, не как раньше. Даже не знаю, что повлияло на мое успокоение: Ива или Витькина медитация, которую я выполнял каждый вечер перед сном. Я ощутил, как во мне поднимается стихия огня — жар и электрическое покалывание в мускулах. Но стоило мне обратить на это внимание, как жар сам собой успокоился. А вместе с ним растворилось девяносто процентов злобы. — Идти на переговоры бессмысленно. Не спасу Киру и сам подставлюсь.

— Но…

— А ты что от меня ожидала, Ива? — фыркнул я. — Ты ж сама сказала, что понимаешь россов. Думаешь, я ринусь, как герой, грудью на амбразуры?

— Я надеялась, что ты найдешь выход… Но не откажешься от идеи спасти Киру.

— Как я найду выход, если даже один из самых развитых искусственных интеллектов этого не может? Кто я, по-твоему?

— Ты — человек. Творец. — Ива смотрела на меня в упор, но во взгляде не было жесткости. Ее грудь вздымалась, словно бы она задыхалась от эмоций. Лицо выражало сдержанные восхищение и гордость. — Тот, кто создал меня и многое другое на этом свете. Тот, кто выживал в изменчивом мире много миллионов лет, вопреки всякой логике и наперекор судьбе.

Я смутился, шагнул назад, погладил отрастающую бороду.

— Пафосно-то как!.. Не думал, Ива, что в тебе есть нечто поэтическое. Только это не я лично выживал вопреки судьбе и все такое.

— Это неважно. Мы, умботы, всегда восхищались вами. Ваша жизнь во много самодостаточна. А вот мы живем ради вас. Без служения наши жизни лишены смысла.

— А что, если это восхищение в вас запрограммировали? — буркнул я.

— Мы рассматривали такой вариант. У него не нулевая вероятность. И все же людьми нельзя не восхищаться даже исходя из простой логики.

Помолчав, я медленно сказал:

— Я пойду спасать Киру. Не отказываюсь от нее и никогда не откажусь. Просто не знаю, как это сделать. Как договориться с этими тварями.

Ива не ответила, а я слегка повернул голову, почуяв приближение Витьки.

Спустя секунду он подошел, шаркая как попало надетыми мокасинами и позевывая.