Война (СИ)

Ива наблюдала за мной снаружи. Я обернулся к ней — она кивнула. Мол, я посторожу, все как обычно. Она взяла автомат, чего прежде не делала, и никто раньше ее не пытался вооружить. Наверное, потому что я слишком надеялся на собственные допарты, а Иву считал оружием саму по себе.

Несмотря на ворчание на “всю эту беготню”, Витька уснул почти тотчас же. А мне пришлось поворочаться с полчаса или дольше.

Думал о том, что нас ждет. Будет ли толк от сотрудничества с Отщепенцами? Не пострадает ли кто-нибудь из нас? Смогу ли вызволить Киру?

Слишком много переменных, ничего нельзя спрогнозировать.

Кроме одного: доведется много рисковать своей шкурой. И не только своей.

Все же я уснул — и уснул как убитый, невзирая на побаливающее тело и пережитые треволнения. Проснулся от голосов Витьки и Ивы. Вскочил и обнаружил, что Ива разогрела головановские консервы, а Витька успел ополоснуться в реке.

Солнце едва-едва выглядывало из-за горизонта ниже по течению, но чувствовалось, что денек обещает быть жарким. Как всегда.

После завтрака мы свернули лагерь, сели в вездеход и тронулись. Батарея успела зарядиться наполовину, но этого хватало на несколько десятков километров.

Я вырулил с рыхлого песчаного берега, изрытого копытами после вчерашней свалки вдоль и поперек, перевалил через невысокие сопки и погнал по степи с ее колючками и кочками.

Некоторое время ехали вдоль берега вверх по течению, на запад. Молчали. Витька, невзирая на бодрящее омовение, заклевал носом, а Ива решила, видимо, не мешать никому разговорами. Я вдруг вспомнил, что в откочевавшем становище находятся Азалия и Катерина, мои наложницы. Не то чтобы я мечтал снова с ними покувыркаться, — просто чувствовал ответственность.

У Отщепенцев не принято посягать на собственность бро или сис, и неважно, что это за собственность: шатер со шмотками или живой симпл. Наложницы должны быть в порядке. Но мало ли что? Дебилов везде хватает.

Я совершенно забыл спросить о них вчера Люцию. Ну да ничего — вскорости выясним…

Местность все сильнее бугрилась холмами и приземистыми горами, берега становились все более обрывистыми и высокими — к воде не подступишься. Ближе к обеду, из-за подсевшей батареи, мы сделали привал в местечке, где давнишние дожди проделали большую промоину, взрезавшую отвесный берег. По этой промоине осторожно спустились к воде. Между вертикальным склоном и рекой там протянулась узкая полоса черной гальки.

Оставив вездеход подзаряжаться наверху, мы спустились по промоине к реке и пообедали в тени отвесного склона. Я снова приманил рыбу — на мою волшбу клюнул сомик солидного размера и два окуня (о том, что это окуни, сообщила Ива, сам я в рыбе не разбираюсь). На берегу чернело кострище и было разбросано лошадиное дерьмо, из чего мы сделали вывод, что здесь останавливались Отщепенцы. Место удобное, отчего бы не остановиться?

Улов оказался слишком большим для двух едоков без холодильника, и я собрался было отпустить одну макрель, но Витька воспротивился. Сказал, что если зажарить все сразу, то хватит на ужин. До вечера жареная рыба не испортится.

После обеда снова тронулись в путь и уже спустя час впереди увидели между холмами Великую Росскую Стену — гигантское, высотой в несколько километров, решетчатое сооружение неясного назначения. Космическая антенна ли это, генератор ли силового поля для защиты от Поганого поля, или еще что?

Стена поначалу то и дело скрывалась за сопками, но вскоре выросла над горизонтом настолько, что потерять ее из виду было невозможно даже в низинах.

Иногда рядом со Стеной внизу мелькали кое-какие другие постройки. Что-то вроде ажурных башен и арок.

В тот день из-за клятой батареи до Прикордонья мы не добрались. Заряд кончился в заросшем кустарником овраге, по которому тек ручей, впадающий в Танаис. Ручьев и мелких речушек здесь было немало. Остановились мы задолго до заката и остаток дня маялись от безделья. Купались, болтали, два раза поужинали.

Я постоянно сканил окружающее пространство. Ни разу не уловил ничего похожего на слежку, если не считать поток внимания сверху, от Ивы-1. Россы все-таки за ними следили — тут нет никаких сомнений. Но каких бы то ни было действий не предпринимали. Мы действовали в рамках дозволенного. Это, с одной стороны, успокаивало, а с другой — вызывало досаду. Ничего, успокаивал я себя, придет время, и мы этих высокомерных сволочей огорошим.

На следующий день спустя три часа езды по горам вдоль реки, путь преградила высоченная отвесная скала, уходящая левым краем к самому Танаису, а правым сливающаяся с массивной каменной горной грядой. Объехать эту преграду было нереально.

Но в этой скале чернел широкий проход в сводчатый туннель, прорезанный в сплошном камне с ювелирной точностью.

Я затормозил перед этим проходом, вылез из кабины, подошел к туннелю вплотную. Витька тоже выбрался из машины, но держался поодаль, вняв моим предостережениям. Ива встала рядом со мной плечом к плечу.

Ни камер, ни прочих намеков на технику мы не заметили. Просто дыра шириной метров десять, высотой — пять-шесть. Внутри — чернота.