Война (СИ)

Признаться, я не сразу ее узнал — давно не видел, к тому же она изменилась. Во-первых, на ней красовалось короткое красное платье, а густые каштановые волосы были уложены в высокую прическу. Во-вторых, на ней не было очков, к которым я привык. В-третьих, легкий, мастерски нанесенный макияж сделал ее черты ярче, взгляд выразительнее, очертания полных губ сочнее. В таком прикиде в Скучном мире появляются селебрити на красных ковровых дорожках, окруженные умирающими от восторга поклонниками и папарацци всех мастей.

— Олесь? — негромко сказала она и пошла навстречу.

Я тоже пошел, молча и на негнущихся ногах. Позади слышались голоса, но я ни на кого больше не обращал внимания. Мы обнялись. От Киры пахло тонким парфюмом. Я не верил тому, что происходит. Что, если это еще одна симуляция?

— Это еще кто? — рявкнула позади Люция.

Я слегка выпустил из объятий Киру и обернулся. Огромная Отщепенка шла к нам, насупившись, сильно раздраженная. Одна ее татуированная рука лежала на рукояти сабли.

— Это моя подруга, — известил я громко. — И будущая супруга.

Уголок губ Киры чуть дернулся, и она приподняла бровь. Но промолчала. В ней появилось что-то новое, утонченное. Я видел в ней ту же бунтарку-дикарку, сбежавшую из собственного племени и жившую в полном одиночестве в полуразрушенном городе среди бумажных книг, но одновременно в ней зародились новые черты. Жизнь в Росс не прошла даром.

— Еще одна? — удивилась Люция. Она остановилась возле нас и смерила Киру взглядом с высоты своего немаленького роста. Кира отвечала ей бестрепетным взором карих глаз. — А она точно не биобот?

Не знаю, специально ли так беспардонно и вызывающе себя вела Люция. Что-то подсказывает, что да, специально. Наши нежные объятия и красота Киры не укрылись от внимания Отщепенки.

Но я все же еще раз посмотрел на Киру — на сей раз с использованием В-сканера. Нет, Кира — совершенно точно человек, а не биобот. Люция это тоже видит, как ведунья.

— Не “еще одна”, а единственная, — поспешно сказал я.

Люция басом расхохоталась и отошла.

Подбежал Витька — встрепанный, возбужденный, в перемазанных в пыли штанах. Видимо, успел поваляться на земле, когда сорвался ураган.

— Кира! — завопил он. — Вернулась!

— Ви… Витька… — пролепетала Кира. Она была ошарашена. — Но ты же умер!

— Я тоже вернулся, — беззаботно отозвался пацан. — Благодаря вот этому увальню.

Он тыкнул меня в бок. Я смущенно улыбнулся и подумал о словах Габриэллы о моих родителях. Она, конечно, издевалась, выдумывая разные версии моего происхождения, но во всех них меня бросили родители. Наверное, так оно и было на самом деле. Неспроста ведь меня воспитывала тетя Вера. Я их не помню — как и не помню, что меня кто-либо бросал. Но иначе трудно объяснить то, как я привязался к Витьке. Это была не просто привязанность, а что-то, связанное с чувством вины… Мне не хотелось — ужасно не хотелось! — обмануть его, оставить, предать. То, что я позволил ему когда-то умереть, в глубине души воспринимал именно как предательство.

Что ж, предки меня предали — окей. Я вот зато никого не брошу ни за что на свете.

— И я вернулась благодаря ему, — тихо произнесла Кира. Она осторожно приобняла Витьку. Они уже были одного роста — с момента их последней встречи Витька успел немного подрасти. Кира посмотрела на меня. — Ты был в мире мертвых?

— Хуже, — сказал я. — В Скучном мире.

— Значит… — пробормотала Кира, задумавшись. — Он его часть…

— Это виртуальный мир, — успокоил я ее. — Ничего такого.

Она намеревалась что-то возразить, но сдержалась.

— Мы уезжаем отсюда, — сказал я. — Немедленно.

Задрав голову к зениту, я заорал:

— Даю слово, Габриэлла! Слышишь?

Все время, пока мы в великой спешке собирались, у меня не исчезало неприятное чувство, что россы устроят подлость. Но ничего не происходило. Кире не оставили никаких своих вещей, кроме того, что было на ней — вероятно, так Габриэлла в очередной раз проявляла свой извращенный юмор. Но это не беда. Телосложение у Киры, как у Катерины, и моя наложница поделилась с ней частью своего туалета, в котором я углядел весьма интересные вещицы. Никто не задавал лишних вопросов: наложницы воспринимали каждое мое слово как вселенский закон (или умело притворялись, что воспринимают именно так), Ива молчала, Артур и Витька шустро таскали шмотки из шатра в вездеход и тоже не были склонны к пустой болтовне. Сама же Кира, к моему некоторому неудовольствию, проявляла к обилию женщин с неясным статусом вокруг до странности мало внимания. Я вовремя вспомнил, что Кира — все же дикарка, и наличие у ее жениха еще нескольких наложниц парит ее мало. Или — опять-таки — она просто скрывает эмоции до поры, до времени.

Стемнело, когда мы полностью укомплектовали вездеход. Батарея была заряжена под завязку. В становище мягко засветились фонари, в воздухе раздавался стук молотков и звон пил — симплы вовсю восстанавливали порушенное жилье.