Война солдата-зенитчика: от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942

Все продукты уложили в свои вещевые мешки, туда же сунули в сумочке дополнительные обоймы с винтовочными патронами. Теперь стало ясно, что завтра, наконец, мы пойдем в наступление на немцев. И тут нахальный боец Кусков вдруг задал командиру вопрос: «А как же помыться в бане? Ведь обещали всем устроить завтра баню и сменить нижнее белье, так как мы уже давно не мылись и многие завшивели. Ведь нельзя же уходить на тот свет в грязном белье!» На это смутившийся командир взвода Кирпичев лишь очень нерешительно крикнул: «Молчать! Выполняйте приказ!»

Кстати, у меня тогда тоже появились бельевые вши не только на нижнем белье, но и даже в новом белом шерстяном свитере, а также в гражданских темно-синих брюках от бывшего студенческого костюма. Эти брюки я носил под тонким, вот-вот готовым разорваться возле колен армейским зеленым полугалифе. Многие из нас тайком друг от друга, где-то в укромном месте, раздевшись догола, пытались уничтожать этих паразитов, давя их между ногтями больших пальцев.

На следующий день в ясную, теплую и солнечную погоду, рано-рано утром нас подняли и объявили, что мы сегодня после завтрака снимаемся с данного места и уходим дальше на запад – в наступление на противника. Все быстро обулись, оделись легко, без шинелей, умылись и наспех позавтракали сухим пайком, запив съеденное сырой водой. Сняли с постелей личные вещевые мешки и противогазы в сумках и шинели, которые превратили в скатки, завязав их конец шнурком. Положили в вещевые мешки котелки, кружки и другие предметы. Нацепили на широкий поясной ремень на себе спереди патронташ с патронами, а сзади – флягу в чехле с набранной из колодца питьевой водой и саперную лопату – тоже в чехле. Надели за спину вещевой мешок, а через левое плечо – сумку с противогазом.

Наша машина с пушкой, на платформе которой, будучи основными номерами дежурного боевого расчета в этот день, разместились Левин и я (сидели на креслах для наводчиков), поехала впереди.

Батарея, перейдя по мостику речку, протекающую через Лозовеньку, вышла из села и повернула влево. Затем она двинулась по той же дороге на северо-запад, в сторону села Михайловка, расположенного на берегу узенькой реки Кисель, впадающей в другую небольшую реку Береку.

Накануне, еще до рассвета, очень далеко и совсем незаметно для нас, зенитчиков, ушли вперед танки, а с ними на броне – мотострелковые батальоны нашей 199-й и 198-й отдельных танковых бригад. Наверное, эти бригады потом присоединились впереди к 21-му танковому корпусу, о присутствии которого где-то поблизости тогда мы – рядовые бойцы и даже наши непосредственные командиры – не могли и предполагать.

На нашем направлении движения передовая линия фронта находилась от Лозовеньки примерно в 40 километрах, и поэтому нашим танкам и нам вслед за ними сначала следовало преодолеть эти 40 километров, прежде чем вступить в соприкосновение с противником. А там, на передовой линии, на участке нашей 6-й армии сегодня с утра первыми вступили в бой только пехота и артиллерия.

Сзади нас двигались пешком, на автомашинах и редко на тракторах-тягачах стрелковые, артиллерийские и другие подразделения. Проскакала мимо даже какая-то большая кавалерийская часть. По пути наша батарея обгоняла большие группы пехотинцев, одетых в шинели, несмотря на жару, а также несших их на себе в виде скаток. У многих бойцов были на голове каски.

Пехотинцы были вооружены в основном старыми трехлинейными винтовками образца 1891–1930 годов конструкции С. И. Мосина. Некоторые из них (правда, в очень малом количестве) несли за плечами и плохо показавшие себя в боях полуавтоматы (точнее – самозарядные винтовки) СВТ-40 образца 1940 года конструкции Ф. В. Токарева. Их длина была такая же, как у винтовок. Имелись у бойцов и станковые пулеметы «Максим» и ручные конструкции В. А. Дегтярева. Тащили они на себе по двое и тяжелые противотанковые ружья. Естественно, у всех пехотинцев были ручные гранаты трех типов – оборонительные, наступательные и противотанковые.

Общий вес груза, включая одежду и обувь, который несли на себе бедные пехотинцы, достигал 40 килограммов. (Несколько меньше груза носили мы – зенитчики.)

Еще с первых же минут нашего подъема после ночного сна всем были слышны слабые звуки артиллерийской канонады, которые при движении батареи все более и более усиливались. А затем, часам к десяти, канонада утихла. Стало ясно, что это находившиеся впереди нас в километрах тридцати – тридцати пяти артиллеристы и чуть подальше от них минометчики закончили огневую подготовку для наступающих на них с переднего края фронта наших пехотинцев. «Ребята сейчас, наверное, пошли в атаку на прорыв фронта», – сказал кто-то из нас на пушке.