Война стрелка Шарпа

Кристофер поморщился. Лучшая селитра, обязательный компонент для производства пороха, поступала из Индии, и ему всегда казалось, что нехватки ее во Франции испытывать не должны.

– Полагаю, порох был британским подарком Португалии.

– Которая теперь подарила его нам, – добавил Аржентон, – к радости маршала Сульта.

– В таком случае, – заметил Кристофер, – возможно, пришло время испортить маршалу настроение.

– Возможно, – согласился капитан и замолчал, потому что они подошли к тому, ради чего встретились.

А встретились они, чтобы устроить мятеж. Бунт. Или, если угодно, восстание. Кто-то, возможно, счел бы более подходящим слово «заговор». Так или иначе, они задумали нечто, что должно было покончить с войной.

Как объяснил капитан Аржентон, в армии маршала Сульта нарастало недовольство. Все это Кристофер слышал и раньше, но прерывать капитана, взявшегося повторять причины, толкнувшие его на предательство, не стал. Возмущение некоторых офицеров, прежде всего ревностных католиков, вызвало поведение французской армии в Португалии и Испании – осквернение церквей, насилия в отношении монахинь.

– Посягнули даже на святые символы! – с ужасом подвел итог капитан.

– Невероятно! – Кристофер покачал головой.

Другие офицеры просто не терпели Бонапарта. Аржентон, католик и монархист, был готов объединиться даже с теми, кто все еще не расстался с якобинскими идеалами и считал императора предателем революции.

– Доверять им, конечно, нельзя, и все же они могут быть полезны в деле свержения тирании.

– Надеюсь, ваши силы будут только возрастать, – сказал Кристофер.

О существовании заговорщиков-офицеров, готовых выступить против Бонапарта, британское правительство знало давно. Они называли себя филадельфами, и Лондон уже отправлял своих агентов на поиски этого таинственного братства, но со временем пришел к выводу, что численность его незначительна, идеалы и цели туманны, а сторонники слишком расходятся идеологически, чтобы филадельфы могли реально рассчитывать на успех.

Но здесь, в Северной Португалии, противники Бонапарта смогли наконец объединиться в стремлении к общей цели. Впервые о существовании заговора Кристофер узнал из разговора с пленным французским офицером, которого отпустили под честное слово с условием, что он не покинет Брагу и ради собственного же блага останется жить в армейских бараках. Разделив с несчастным пленником бутылку вина, Кристофер и услышал о волнениях в неприятельской армии. Волнениях, толчок которым дали абсурдные амбиции одного-единственного человека.

Человеком этим был Никола Жан де Дье Сульт, герцог Далматский, маршал Франции и командующий вторгшейся в Португалию армией. На протяжении многих лет он наблюдал за тем, как другие становятся принцами и даже королями, и со временем пришел к выводу, что титул герцога слишком малая награда для того, кто послужил императору никак не меньше прочих маршалов. Двадцать четыре года службы, из них пятнадцать генералом и четыре маршалом. При Аустерлице, величайшем из победоносных сражений императора, Сульт покрыл себя славой, затмившей славу, например, Бернадота, который, однако, стал князем Понтекорво. Жером Бонапарт, младший брат императора, бездельник и мот, сделался королем Вестфалии, а маршал Мюрат, хвастун и задира, получил титул неаполитанского короля. Луи Наполеон, еще один брат императора, занял трон короля Голландии. Все эти люди были ничтожествами, тогда как он, Сульт, ценивший себя очень и очень высоко, оставался всего лишь герцогом.

И вот теперь для него открылась наконец подходящая вакансия – освободился древний трон португальских королей. Опасаясь французского вторжения, монаршая семья бежала в Бразилию, и Сульт хотел занять пустовавший престол. Поначалу подполковник Кристофер не поверил французу, но потом поговорил с другими офицерами, попавшими в плен в ходе стычек на северной границе, и все повторили ту же историю. Ни для кого не секрет, говорили они, что Сульт имеет притязания на престол. Однако те же самые офицеры рассказали подполковнику, что амбиции маршала находят отклик далеко не у всех его подчиненных, которым вовсе не по душе драться и страдать вдали от дома только ради того, чтобы Никола Сульт уселся в пустое кресло. Поговаривали о мятеже. И вот когда Кристофер вознамерился узнать, насколько серьезны все эти разговоры, на него и вышел капитан Аржентон.