Война теней

Только вот не услышите вы от меня об Иркутске ничего. Не был я там и ниоткуда не возвращался. Это мой брат-близнец Витька туда с маткой уехали. Он в автомобильной катастрофе погиб, а вскоре и она преставилась.

Я, балбес балбесом, до двадцати пяти лет город мутил, а как грохнули мы по пьяному делу паренька одного, дак и батька взъерепенился. Ладно бы его деньжата на баб да кабаки просаживать, а тут отсиживать пришлось бы, да не одну пятилетку.

В общем, подсказали добрые люди, деньги за пол-отсидки получили, и отправился я в заграничное турне. Да не подумайте, что на Сейшельские острова, а прямиком на границу афгано-пакистанскую, в лагерь. Не в пионерский, естественно. Пионеры тогда уже и у москалей повывелись. Лагерь тот не «Юность» и не «Дельфин» назывался, а имел просто номер, но, если бы над воротами транспарант был, можно было смело на нём написать «Разведывательно-диверсионный».

«Пионервожатые» – закачаешься! – капралы да сержанты американской морской пехоты. Скучно там не было, и в походы ходили, и костры нас учили разжигать, и многому другому, по скромности своей промолчу. По окончании сезона путёвки выдали – кому в Грозный, кому в Гудермес или под Ханкалу. Выбора особого, честно говоря, не было.

Останавливаться на своих героических подвигах, с вашего позволения, я не буду. Много чего следователи в моём уголовном деле понаписали, когда меня, раненного, спецназ в зелёнке нашёл. Пристрелить поначалу хотели. Нет человека – нет проблемы, но присмотрелся ко мне старлей и приказал с собой взять. Так на моздокский аэродром с комфортом и доставили, а там – мешок на голову, и оказался я через несколько минут не на каком-нибудь фильтре, а в кабинете начальника военной контрразведки. Ходил он вокруг меня, ходил, как бабу какую разглядывал, а потом как гаркнет:

– Капитана Прокопенко сюда!

«Захожу, представляюсь. Мол, по вашему приказанию, господин подполковник, явился, и чего изволите, но последнее, естественно, уже не вслух.

В кабинете какой-то тип в камуфляже ко мне спиной сидит, руки за спиной в наручниках.

Ясен пень. Группа старшего лейтенанта Самсонова, сегодня из рейда вернувшаяся, духа притащила. Интересный дух, наверное, вот меня и пригласили оперативно с ним поработать. Только зачем, спрашивается, в кабинете у подполковника, для этого у нас другие места имеются.

– Знаком ли вам этот человек, капитан? – спрашивает подпол и приказывает пленному встать и повернуться.

Мать честная! Да кто своего родного брата не узнает, хоть в последний раз лет десять назад виденного!

– Так точно, – говорю, – знаком. Это брат мой родной Прокопенко Алексей Андреевич.

– А не подскажете ли вы мне, капитан, что он на территории Чеченской республики делает и что с российским спецназом не поделил?

– Что он тут делает, знать не могу, – отвечаю, – а делить ему со спецназом нечего, всем известно, претензии к спецназу предъявлять всё равно что малую нужду справлять против ветра. А ежели какая заморочка в зелёнке образовалась, так это Самсонов точнее доложить может.

– Самсонова, – говорит подполковник, – мы к вашему семейному делу привлекать не будем. Зачем сор из избы выносить? Так что поговорите вы с братом, товарищ капитан, тет-а-тет, а я пройдусь пока, дел невпроворот. – И ключ от наручников вежливо так на стол кладёт.

Не буду вам голову долго морочить, разговор у нас длинный состоялся. По всем законам выходило, надо Лёшку к стенке ставить и быстренько рассчитать за все его художества. Но подполковник далеко глядел».

Через три месяца я уже на новом месте обживался, побег из-под стражи на этапе совершив. Естественно, по документам я уже не Прокопенко Алексей Андреевич, а если спросите кто, отвечу, что не ваше это дело. Кому надо, тот знает.

Вот видите, как лихо я с вами пообщался и за капитана Прокопенко, и за Алексея Прокопенко, прямо греческий бог Янус – один в двух лицах. Только вот второе лицо мне никак проявлять не положено. Если мелькнёт ненароком, то в первый и последний раз. Сотрут оба, почесаться не успею.

Так что сижу я сейчас на Терехова, пивко потягиваю, кореша жду. Не простой тот кореш, а оттуда, из Чечни, разумеется. Мусой зовут. Добрых известий не жду, но с подарками он всегда приезжает. Отрабатывать те подарки приходится, а уж это как водится, бесплатных долларов не бывает.

С Мусой мы давно знакомы. Вместе дороги минировали да колонны федералов расстреливали. Подрос чеченец, хорошо подучили его. На морду – москаль москалём, ни один мент документы в городе предъявить не попросит. А и попросит, так что с того? К российскому паспорту ещё так-сяк относятся, а к турецкому или австрийскому… Андестенд?