Война теней

Строй молчал, ожидая продолжения.

– Вы мне начинаете нравиться, любопытных нет. Значит, умны и опасны. Решения принимаете тогда, когда наступает полная ясность. Это хорошо. Сегодня для вас полная ясность наступит в сортире. – Он весело рассмеялся, увидев несколько вытянувшихся от удивления лиц. – Направо! – неожиданно чётко прозвучала под сводами ангара команда, и когда она была выполнена, последовала вторая: – За мной шагом марш!

Строем прошли в другой конец ангара, где находились внутренние, хозяйственные пристройки для начальника склада, грузчиков и другого персонала.

– Что делает снайпер, на сутки и более уходя в гнездо на открытой местности? – спросил капитан, остановив строй. – Не знаете, я вам отвечу. Делает себе клизму. Мы посчитали этот способ несколько грубоватым, а поэтому изменили процедуру.

Из подсобки вышел мужчина, толкая перед собой обычный медицинский столик на колёсах, и остановился рядом с капитаном.

– Сутки вы без движения и прочей активной деятельности не выдержите. Это доктор, – указал он на подошедшего мужчину. – Он отмерит сколько и кому положено обычного слабительного. После того как вы вернётесь из сортира, сделает вам укол, и вы мило проспите всю дорогу, не нуждаясь в пище, куреве, алкоголе и уж тем более доедете с комфортом, так что вас не увидит ни один представитель российских правоохранительных органов. Если кто хочет с этими органами познакомиться, прошу сделать шаг вперёд.

– Кончай трепаться, всё понятно, – буркнул кто-то из строя.

– Сортир вон там, на шесть очков, – указал пальцем сопровождающий, игнорируя реплику. – Первые шестеро, ко мне.

Доктор сдёрнул со столика белую тряпку. На столешнице обнаружилась упаковка разовых стаканов, ленты шприцев и несколько упаковок, в которых обычно хранят ампулы. Из-под стола он извлёк трёхлитровую бутыль мутной бурды.

Я опущу сортирную процедуру, она никому не доставит удовольствия, только скажу: содержимое стакана было отвратительным на вкус. Потом доктор сделал мне укол, и я улёгся на слой толстого поролона в ящик. Те, кто раньше меня прошёл процедуру, уже спали.

Устроители шоу психологически поступали совершенно верно, не закрывая сразу крышки. У транспортируемого не оставалось в памяти ассоциаций, что его укладывают в гроб.

«Ну, если не растрясут, будет что рассказать на старости лет», – подумал я, засыпая.

28—29 июля 2008 года

– Что будем делать по зоне восемнадцать? – спросил генерал, пристукнув ладонью по папке, лежащей перед ним на столе.

За столом для совещаний сидело всего шесть человек. Представлять вам их нет никакого смысла, вы даже через сто лет о них в газетах не прочитаете, не потому, что столько не проживёте, а потому, что не напишут. Поэтому буду пользоваться рабочими именами.

Работаем мы в Бюро. Если точнее, мы являемся его оперативным составом и созданы всего год назад. И если Бюро существует уже более тридцати лет и о нём ничего не писали и не напишут вообще, то уж нам, сирым, тем более высовываться не полагается.

Генерала мы Гоголем зовём, за его огромный нос. У него, конечно, другое рабочее имя, но и об этом он знает и не сердится.

Отдела кадров у нас нет, бухгалтерии тоже. Зачем пенсионерам бюрократия? Не удивляйтесь, все, кто работает у нас, пенсионеры в прямом смысле этого слова. Я вот, например, заслуженный сталевар. Отпахал у мартена восемь лет – и на пенсию. Пришёл раз в месяц в отделение Сбербанка – и пожалуйста, уважаемый пенсионер, получите. Это, конечно, не значит, что, как только вы на пенсию выйдете, можете к нам попасть. Совсем даже наоборот.

Приказы у нас никто не пишет, их отдают только устно. Вообще с представителями Бюро общается только Гоголь. Вы ещё спросите, как можно отдать приказ пенсионеру? Нашему пенсионеру можно, поскольку некоторым нет и тридцати, но заслуженные – ужас! Ходит такой слух, что наш заслуженный лётчик-испытатель, Пижон, к самолёту ни разу не подходил. Он как-то на скорую руку перенацелил 6-й американский флот на Америку. Уже перед самыми боевыми стрельбами заметили. Мы его спросили, что он там не так сделал, почему заметили? Он глазёнки потупил и отвечает: а при чём тут Чикаго, я ведь просто попробовал. Вы думаете, за это к нам и взяли? Да ничего подобного. Он с домовым подружился. Вы когда-нибудь капитана Сильвера на картинке видели с попугаем на плече? Вот и у Пижона всегда на левом плече домовой, по крайней мере, он это утверждает. Никто этого старичка в лохмотьях не видел, но куда конфеты пропадают, когда он их на ладони к левому плечу подносит, мы никак понять не можем.

В общем, все у нас со странностями, в общепринятом понимании этого слова. К нам это мнение не относится, у нас это норма.