Война теней

Вот эти бомбы и летели в изрядном числе в обитателей того или иного барбета. И лишь потом, когда часть защитников была выбита, другая контужена, дело доходило до рукопашной. Потери, само собой, при такой ситуации становились заметно меньшими, приводя как самого командующего, так и его офицеров если и не в благостное, то достаточно пристойное настроение.

Очередная неожиданность, которой защитники мало что могли противопоставить. Сперва столь быстро выбитые — подорванные, но не суть — ворота. Затем концентрированных обстрел из орудий и пулемётов всех мест, откуда велась стрельба. Теперь вот штурм одного барбета за другим. Про взятие под контроль стен штурмовые отряды также не забывали, благо орудия защитников изначально были направлены совсем в другую сторону, а быстро переместить и правильно наводить… ну-ну! Не то что хороших, а даже приемлемых специалистов в Ташкенте было чрезвычайно малое количество.

Как бы то ни было, но когда на город надвинулись сумерки, Черняеву удалось захватить стены и разрушить практически все барбеты. Тем самым лишив защитников не только полноценных укреплений — за исключением, увы, цитадели — но и нейтрализовать большую часть вражеских орудий. Ну а сумерки… К счастью, в городе было чему гореть, а солдаты в достаточной мере были обучены и ночному бою. В достаточной, но всё же именно такого развития событий генералу Черняеву хотелось избежать, ограничившись с наступлением темноты исключительно обороной от тех, кто ещё считал для себя возможным оказывать сопротивление.

А оставалось ещё изрядно врагов. По большей части выбитые из-под защиты барбетов и из относительно крепких домов, они стягивались к центру город, ближе к цитадели и большой базарной… назовём это площадью, хотя территория была куда больше всего, что можно было представить связанным с этим понятием. В любом случае, до десятка тысяч плюс минус сколько-то там присутствовало. Точный подсчёт никого не интересовал, да и не было ни возможности, ни собственно желания считать.

Зато уже в сумерках появились посланники. Не от правителя Коканда и не от власти собственно Ташкента, а со стороны местных торговцев и ремесленников. Эти, поняв, что дело не просто запахло жареным, а уже подгорело и источает смрад палёной плоти, в прямом смысле распростерлись ниц перед Черняевым и его офицерами, умоляя о милости и заявляя о полной своей покорности.

Доверия к подобному уничижению со стороны азиатов, конечно, не было и быть не могло. Что сам военный губернатор, что его приближённые в большинстве своём знали повадки Востока. Кто-то воевал на Кавказе, кто-то здесь ещё до Чимкента, иные и вовсе умудрились побывать как там, так и здесь. Оттого знали, что верить азиатам нельзя в принципе, особенно таким вот, готовым сегодня целовать сапоги победителя, а завтра, усыпив бдительность, вонзить в спину отравленный кинжал или подсыпать яду в стакан… особенно уповая на то, что «Аллах велик и всё делается во славу Всевышнего».

Однако подобные «депутаты», представители народа, выражающие полную покорность — как раз то, что требовалось Черняеву. И пусть носиться с ними, аки дурак с писаной торбой, он не намеревался, но вот отправить их в уже очищенную часть города до окончания активной части штурма — это было можно и нужно. Разумеется, не просто так, а под «нежный и ласковый» присмотр части своих войск. Тот присмотр, при котором в сторону наблюдаемых всегда готовы развернуть штыки или просто пристрелить при малейшей попытке взбрыкнуть.

И ещё… Та самая ситуация с русскими пленниками и теми, кто изображал из себя их хозяев. Об этом тоже спросили, напомнив, что если кто соврёт — того за недоносительство в лучшем случае выпорют кнутом и конфискуют большую часть имущества. Ну а собственно «хозяев» по любому ждёт если не петля, то пуля в глупую голову.