Война теней

Ультиматум. Хоть и со скрежетом зубов и площадной бранью, он был саксонцами принят. Тому поспособствовало ещё и то, что генерал фон Биттельфельд не стал скрывать от принца истинное положение дел на фронтах. В отличие от австрийских союзников, которые кое-что не знали. а кое-чем просто не захотели делиться. Видимо, опасаясь отбить у германских государей остатки желания сражаться с Пруссией. Австрия ведь вела войну не только с Пруссией и её германскими союзниками, но ещё и с Италией. Потомки древних римлян, уже получившие в предыдущей войне кусок австрийских земель, хотели ещё больше, а именно Венецию. Триест с Триентом, да и от Тироля не отказались бы. Понятно, что глаза итальянцев были куда больше желудка и тем более собственных невеликих сил, но это уже вторично.

Второй фронт, открывшийся почти одновременно с «прусским», вот что было важно. А итальянская армия, несмотря на невысокую боеспособность, всё же достигала тысяч этак полутораста или несколько больше. Это значило одно — Южная армия Австрии была скована и не могла помочь здесь, против прусских дивизий.

Мало того, на вступлении в войну Италии беды для находящегося в Вене императора Франца-Иосифа отнюдь не заканчивались. Вскрылась давняя язва, про которую все уже давно и думать забыли. Венгрия! Подавленное почти два десятка лет тому назад восстание, как оказалось, вновь о себе напомнило, только теперь куда тоньше, хитрее, разумнее. Граф Дьюла Андраши, один из видных его участников, заочно приговорённый к смерти, затем помилованный, вернувшийся в родные края и вроде как занявшийся исключительно политической борьбой. Он вспомнил былую молодость, подняв знамя мятежа. Теперь отнюдь не республиканского, а желая независимости не Венгрии как республики, а королевства Венгерского… с собой во главе как монархом. Конституционным, но всё равно монархом. И воззвание о независимости было оглашено не просто так, в никуда, а в сторону Санкт-Петербурга, Берлина, Мадрида. Ричмонда и… Рима. Последний, понятно, так, для числа и с пониманием, что итальянцам в нынешней ситуации просто не отвертеться от признания правомерности подобного, но вот остальные адресаты — это иное.

По сути этими посланиями граф — пока граф — Андраши показывал, на кого хочет опереться в своих претензиях на ранее существовавший престол. И география… внушала. Вот и принц Альберт Саксонский впечатлился, подумал как следует и капитулировал, приказав войскам сдать большую часть оружия, всю артиллерию, после чего отправиться обратно в Саксонию… под присмотром некоторого числа пруссаков. Не военнопленные, а нечто вроде интернированных и отпущенных под честное слово.

Казалось бы, что такое саксонские войска? Неполная полусотня тысяч в сравнении с почти полумиллионной австрийской армией. На самом же деле ситуация была не так проста, как казалась. Почти мгновенный разгром и капитуляция самого сильного по факту из австрийских сателлитов в германских землях. Да, сильнейшего, поскольку Бавария с большей де-юре армией просто не успела толком провести мобилизацию, ну а Гессен, Ганновер и прочие были куда слабее Саксонии. Ан нет, случившееся должно было показать тем самым Баварии, Гессену и прочим, что против Пруссии идти не стоит. Зато и кара за это будет не слишком жёсткой, если вовремя успеете одуматься, что война не против них, а против господства Австрии в делах германских. Политика! А в ней берлинские мудрецы во главе с Бисмарком знали толк, который и доносили до своего не самого одарённого разумом короля.

Деморализующее действие — вот чем была капитуляция саксонцев и восстание в Венгрии, столь же неожиданное, сколь и болезненное. В Вене буквально стремились разорваться на части, пытаясь найти резервы как для противостояния прусской армии, так и для усмирения венгров. Про Итальянский фронт и говорить не приходилось!

Как бы то ни было, а Северная армия австрийцев под командованием генерала Людвига фон Бенедека двинулась из Ольмюца в направлении Кенигсгреца. С опозданием двинулась, поскольку долго не могли решить, какую часть от и так уже не самых больших сил следует оторвать, чтобы бросить в сторону Будапешта и других пылающих восстанием венгерских городов. Обстановка накалялась сверх любой меры и многие в австрийской армии и особенно при дворе Франца-Иосифа начинали осознавать — война если даже и не проиграна, то победить в ней уже практически невозможно. Лучший вариант — остаться при своих, да и то… Сумерки империи надвигались, быстро и неотвратимо.

* * *

— Заходите, «король ищеек», — таким вот не самым обычным образом поприветствовал генерал Хельмут фон Мольтке Вильгельма Штибера. — Если ваши люди преподнесли нам на блюде Саксонию и помогли без проблем дойти досюда, до Кенигсгреца… Может и армию Бенедека удастся поставить в заведомо невыгодное положение?

— Простите, генерал, нового «чуда Бранденбургского дома» у меня в рукаве нет. У нас и без этого оказались сразу несколько козырей, вынутых на зависть умелым шулерам Гамбурга.