Война. Том 2

«Император мертв? Нет, император сбежал! Говорят, после боев на улицах нашего прекрасного Норатора его видели отплывающим в просто рыбацкой шаланде в сторону Адоры. С ним был тяжелый сундук, который помогали погрузить в лодку четверо дюжих мужчин. Догадайтесь, что в нем? Говорят, этот самозваный император Торнхелл бормотал, отплывая: „Ненавижу Санкструм и его тупых жителей, а особливо ненавижу горожан Норатора, ибо…“»

Так, это пропустим, бла-бла-бла, так, а вот окончание интересное:

«И таким образом, надлежит приветствовать нового, венчанного истинным нашим кардиналом Омеди Бейдаром монарха — его императорское величество Варвеста Растара, который на днях ступит в Норатор во всем своем блеске и величии!»

Снова шкодное знакомое перо самозваного журналиста-пасквилянта. Поговорить бы с ним… по душам… Тайный листок этот неизвестно где печатают, ибо печатня Умеренных давно под моим контролем. Значит, в окрестностях Норатора работает какая-то монастырская печатня либо листок шлепают в редакции газет-конкурентов. Сегодня же направлю в редакции посты Алых и нескольких дознавателей из монахов брата Литона. То же самое проделаю с монастырями. Это не террор и не наступление на свободу слова, это разумная мера обороны против вражеской пропаганды на период военных действий.

В город придется въехать завтра публично. Поторговать лицом, показать что монарх жив-живехонек и намерен бороться. Поручу подготовку Блоджетту. Бедняга, не удастся тебе сегодня отдохнуть. И мне, пожалуй, тоже. Мне нужно без промедления начать медийную и всякую прочую подготовку к восхождению дядюшки Рейла на трон Норатора, обратить свое исчезновение и плен у Таленка — в победу над депутатами-ратманами.

— Разберемся завтра же со всем этим, — сказал я тихо. — Шутейник ничего не говорил о вашей грядущей судьбе?

Кровь отлила от полных щек дядюшки, он даже отшагнул к выходу. Вот же черт, как тут боятся таких слов из уст монарха!

— Н-нет… — проговорил старый хогг и по глазам его я понял, что он слегка испуган.

Я наставил палец на Рейла-старшего и выговорил четко:

— Вы теперь герой Норатора. Да что там Норатора, всего Санкструма герой! Богатырь!

— Я?

Я потер гудящий затылок.

— Это ведь вы подобрали раненного императора и лечили его самоотверженно.

— Я?

— Делились последней крошкой хлеба.

— Я?

— Прятали у себя, пока убийцы, подосланные Сакраном и Армадом, рыскали по всем улицам Норатора…

— Я?

— Наградой за это будет вам пост нораторского бургомистра.

Тут дядюшка Рейл впечатался спиной в дверь, даже распластался на ней, словно вознамерился выдавиться через замочную скважину и задать стрекача.

— Господин император… Ваше… э-э-э… всемогущество… Вы, надеюсь, шутите? Потому что если не шутите… Я, знаете, суетно живу, я не готов к таким крайностям… Непочтительным образом выражаюсь, простите…

— Я не потребую крайностей. Мы просто возьмем власть в городе в свои руки.

Он замотал плешивой головой, так что вечно всклокоченные, похожие на рожки остатки волос заколыхались.

— Но в соответствии с древними законами… Ратманы выбирают бургомистра, а они меня…

— Выберут. Об этом я позабочусь. Вы ведь уже дворянин, согласно указу некоего архканцлера Торнхелла. Вы — знатная особа. Устроим вам, господин Рейл, позитивный засвет завтра же днем, нет, не спрашивайте, что это, это из прежней моей жизни… Я лишу вас, таким образом, забот материальных, но потребую взамен забот политических. Вы будете решать объемные проблемы, в частности, проблему городских укреплений… Я приспособлю ваши таланты к текущим нуждам Норатора, и спать вам придется мало и совсем не с женщинами. Я думал о подходящей кандидатуре взамен почившего Таленка, и понял — вы подойдете. Вы бесстрашны и у вас дивергентный[7] склад ума.

Он сразу насторожился, отлип от дверей.

— Надеюсь, это не о том, что я люблю сразу двух дам в постели?

Я давно заметил, что когда вкрапляешь в речь всяческие малоизвестные термины — на тебя смотрят с почтением и опаской. Сработало и сейчас.

Я пояснил ему насчет ума и он сразу же приосанился, затем бросил на меня почтительный взгляд.

— Вводите меня в соблазн великий, а хогг я не добродетельный, да и вообще не по уму мне… Это же какие… какие дела большие на мне будут!

— Будут, — сказал я, пробарабанив пальцами по столу. — Вместе со мной вы вошли в большую политику. Пути назад — нет. Путь вперед — есть. К победе. Или на плаху.