Война торговцев космосом

— Он мой друг, — подчеркнуто резко ответила Митци. — И к тому же первоклассный автор рекламных текстов. С ним произошел несчастный случай, не по его вине. Я хочу помочь ему. Разве можно винить того, кто стал жертвой недобросовестной рекламы?

— Пожалуй, нет, — смягчился Хэйзлдайн, и, к счастью, воздержался от рассуждений на тему о том, что, слава богу, наше рекламное Агентство никогда не позорило великое дело рекламы, и тому подобное, что обязательно сказал бы на его месте любой другой. Черт побери, кто же установил слежку за мной на работе?

Хэйзлдайн тяжело поднялся и вышел из-за стола, чтобы получше разглядеть меня.

— Что ж, попробуем. Ты можешь идти, Митци. Увидимся вечером?

— Нет, я занята. В другой раз, Дес, — ответила Митци и подмигнула мне, закрывая за собой дверь.

Хэйзлдайн тяжело вздохнул, провел рукой по лицу и вернулся к своему креслу.

— Садись, Тарб, — прогудел он. — Ты знаешь, зачем ты здесь?

— Кажется, да, мистер Хэйзл… Дес, — твердо ответил я, решив, что не собираюсь терпеть, чтобы со мной разговаривали как с каким-нибудь стажером.

Однако он только вскинул на меня глаза и сказал:

— Наш отдел называется Отделом оценки нереализованных идей. Мы работаем примерно в тридцати областях. Из них две привлекают наше особое внимание. Одна из них — политика, вторая — религия. Тебе знакома какая-либо из них?

Я пожал плечами.

— В колледже я изучал и то и другое, — сказал я. — Но специализировался в области сбыта продукции. Я продавал товар, а не идеи.

Его взгляд заставил меня усомниться, стоит ли мне менять работу. Но он уже все решил за меня, и не собирался менять свое решение.

— Если тебе все равно, — сказал он, — то займешься религией. Именно здесь нам нужны люди. Или ты думаешь, что религия не столь уж важная вещь, а?

Я действительно так думал, но воздержался от ответа.

— Ты говоришь — товар. Что же, хорошо, Тарб, подсчитаем. Ты продаешь банку Кофиеста за один доллар. Сорок процентов сразу же остаются у розничного торговца и производителя; этикетка и упаковка обойдется в пять центов, содержимое банки, то есть сам напиток, стоит всего около трех центов.

— Неплохой предельный уровень прибыли, — одобрительно воскликнул я.

— Тут-то и таится ошибка. Давай подсчитаем. Около половины цены продукта составляют издержки производства. Безразлично, что это — предметы домашнего обихода, одежда или любой другой продукт. А теперь возьмем религию, — промолвил он, уважительно понизив голос. — Здесь наш готовый продукт не требует затрат. Разве что незначительных и одноразовых, скажем, на приобретение участка и строительство церкви. Приятно потом показывать ее, реальную, а не открытки, слайды, как мы это делаем сейчас. Можно издать брошюрку или даже пару книжек. Взгляни-ка, теперь на наши выкладки. Внизу — это итог: шестьдесят процентов чистой прибыли! А остальное идет на дальнейшее воспроизводство, то есть, по существу, возвращается к нам же.

Я лишь удивленно кивал головой.

— Кто бы мог подумать? Я не представлял, — бормотал я.

— То-то же. Откуда тебе было знать это. Все вы, кроты торговой рекламы, одинаковы. А это религия. В политике возможности еще шире. Там даже церквей строить не надо. Хотя, — он внезапно погрустнел, — в наше время мало кого интересует политика. У меня когда-то были грандиозные задумки в этом плане, но… — Он печально покачал головой. — Итак, я нарисовал тебе перспективу. Согласен попробовать?

Еще бы не согласиться. Я с азартом ринулся в редакторскую комнату, так мне не терпелось дать выход накопившемуся адреналину. Я забыл даже, что я всего лишь стажер. А это означало, что в любую минуту меня могут оторвать от стола. Так оно и было. Пришлось отвезти пакет, взять из чистки костюм мистера Дембойса, отвезти образцы упаковок фирмам «Келпос» и «Криспи» на утверждение… Когда я вернулся, был уже конец рабочего дня, и на столе меня ждала записка: «Очень сожалею. Непредвиденные обстоятельства. Перенесем на завтра?»

Это был удар. Весь день я готовился к этому вечеру, и теперь у меня отняли всякую надежду. С горя я налег на Моки, и поэтому, когда пришел к себе, сразу же завалился спать. На душе было погано, несмотря на новую работу. Как все переменилось! На Венере Митци Ку была не прочь крутить роман с начальником отдела. Это даже льстило ей. А теперь все пошло кувырком. Сколько бы я не старался, все зависело лишь от нее: захочет — встретимся, не захочет, значит, мне не повезло. Возможно, везет теперь кому-то другому? Примириться с этим было трудно, тем более, что я знал, какие два павлина ходят вокруг нее, распустив хвост. Мне ничего не оставалось, как знать свое место, и ждать, когда обо мне вспомнят. Соревноваться я не собирался. Быть соперником Дембойса — это еще куда ни шло, но с Хэйзлдайном!.. Откуда взялся в жизни Митци этот «полковник Блимп», излюбленный персонаж старинных карикатур, олицетворение косности, самодовольства и ограниченности? Что она нашла в нем?