Война Цветов

– Они ни во что не посвятили вас, ни о чем не предупредили. Город, как это ни печально, перестал быть безопасным местом для кого бы то ни было, а для вас в особенности. Я слышал, что сын леди Амилии возил вас ни много ни мало как в дом Чемерицы. Это правда? – Тео кивнул, и лорд помрачнел. – Преступное легкомыслие. Все равно, что оставить кошелек на тротуаре в Гоблинском Квартале и думать, что он так и будет лежать там, когда вы вернетесь. Вам необычайно повезло – пожалуй, даже слишком. – Он словно поднял вилку – так, будто собирался дирижировать Тео при исполнении арии из «Мадам Баттерфляй». – Не возражаете?

– Против чего?

– Против беглого осмотра. – Видя недоумевающий взгляд Тео, лорд пояснил: – Она, видите ли, серебряная. Серебро – хороший проводник. Несовершенный инструмент, но сойдет – мне не хочется перерывать свои вещи в поисках чародейской палочки. – Тео возражать не стал, и лорд Штокроза, закрыв глаза, принялся описывать вилкой медленные круги. Трижды он прерывал свое занятие и свободной рукой хватал что-то незримое, точно комаров ловил.

– Это самое я и подозревал, – сказал он, закончив. – Они на вас так и кишели. К счастью для нас, это не более серьезно, чем обычные меры предосторожности, – охрана Чемерицы осыпает ими всех, кто к ним приходит. Есть также несколько штук из коммуны Маргариток, но этим уже несколько суток, и они инертны.

У Тео зачесалось все, что только возможно.

– Что такое кишело на мне?

– У вас это, кажется, называется чарами, хотя слово «чары» не отражает... искусственности этих предметов. Вы, насколько я знаю, не владеете даже азами нашей науки, поэтому объяснить это несколько затруднительно. Скажем так: на вас были миниатюрные приборы слежения.

– Жучки?

– Нет, не живые существа, – улыбнулся Штокроза. – Я же говорю, это трудно объяснить...

– Бога ради. Я знаю, что такое приборы слежения. – Тео приказал себе остановиться – он не хотел обижать этого эльфа. – В нашем мире их называют «жучками». Вы говорите, я все это время таскал их на себе? – Тео пробрало холодом. – Выходит, в доме Чемерицы не только знали, где я, но и слушали все мои разговоры?

Штокроза покачал головой, как заботливый папаша – «нет, сынок, через дырочку в ванне просочиться нельзя».

– В этом я сильно сомневаюсь. Это мелкие чары, прилипающие ко всем посторонним, входящим в дом Чемерицы. Многие из них были уже обезврежены контр-чарами дома Нарцисса при вашем возвращении. Три штуки, которые обезвредил я, еще действовали, но много передать не могли из-за Нарциссовой защитной системы. У нас в Городе это обычная практика. – Лорд положил вилку на стол. – Однако все это свидетельствует о том, что к вашему делу относятся недостаточно серьезно. Пижма, Нарцисс, даже леди Амилия, которая проницательнее прочих, – все они рассматривают это как межсемейный шпионаж с целью выяснить, кто завоюет Строевое Знамя на играх Старого Холма.

Тео без особого аппетита поел фруктов, хлеба и сыра. Рекомендованная Штокрозой дыня оказалась и вправду отменной, с любопытным мятным привкусом. Все, что им подали, выглядело не менее экзотично и заманчиво, но Тео окончательно расхотелось есть.

– В чем, собственно, дело? – спросил он. – Я постоянно слышу разговоры о Войне Цветов. Что ее не будет, что никто не посмеет ее начать и тэ дэ и тэ пэ. Точно про чей-то развод или чью-то близкую смерть – если все говорят, что этому не бывать, значит, боятся, что это все-таки случится.

– Вы мыслите здраво, как настоящий смертный. И видите больше, чем многие в этом городе. Я с вами согласен: несмотря на дурацкий оптимизм, втайне все сознают, что война неминуема. Говорить, что войны никто не хочет, – это общее место, но в одной только новой истории насчитывается три Цветочные Войны. Одна из них состоялась совсем недавно и, насколько я знаю, по тем же самым причинам – из-за разногласий среди правящих семей.

– Но я-то здесь при чем? – Тео потер лицо. Недосыпание начинало сказываться, и тупая пульсация в голове напоминала о вчерашней пирушке. – С ума сойти можно.

– Предполагаю, что вы имеете какое-то отношение к слухам, которые у нас здесь ходят. Слухи эти довольно страшные. Говорят, будто Чемерица вырастил Ужасного Ребенка.

– Что в нем такого ужасного, в этом мальце?

– Нет-нет. Ужасный Ребенок – не просто маленький мальчик, ничего подобного. Это скорее... продукт, плод очень древней, запретной ныне науки. Такой ребенок не рождается от женщины обычным путем, и мне мало что известно о дальнейшем процессе. Об этом только в сказках рассказывают, и если Чемерице это удалось, то он совершил поистине значительное, хотя и злое, дело.

– Злое?

– Ужасный Ребенок – своего рода живое заклинание, если я правильно понимаю. Врата, открывающие доступ в Старую Ночь.

– Старая Ночь. Еще одна малоприятная вещь, мне сдается?