Война упущенных возможностей

26 апреля мы были готовы к выступлению. На следующий день генерал Лауенштейн двинулся с этим отрядом с линии Юрбург – Мемель в Курляндию. Он отбросил слабые русские отряды и одним переходом достиг Шавлей. Русские подтянули подкрепления, которые и нас заставили ввести подкрепления, и на линии Дубисса – Шавли – Можейки начались бои. Из этих подкреплений и первоначального отряда Лауенштейна образована была впоследствии Неманская армия под командой генерала фон Белова; командование же 8-й армией перешло к генералу Шольцу.

В тяжелых боях в течение мая и июня нам удалось удержать линию реки Дубиссы и левое крыло линии реки Виндавы, но Шавли мы вынуждены были оставить под напором превосходящих сил русской армии. 1 мая мы взяли внезапным налетом на крайнем левом крыле маленькую крепость Либаву. В этом удачном деле участвовали три кавалерийские бригады, ландштурм и артиллерия из Кенигсбергской крепости под командой полковника Шуленбурга и впоследствии часто упоминаемого капитана фон Вилизена.

2 мая генерал Макензен с 11-й германской и 4-й австрийской армиями на фронте Горлице – Тарнов взял первую линию русских позиций. В следующие дни он атаковал вторую и третью линии и принудил к отходу весь русский Карпатский фронт. 15 мая 11-я армия достигла Сана, в начале июня взят был Перемышль, а 22 июня были взяты штурмом Львов – Рава-Русская, после чего русские были оттеснены далее к Бугу. Генерал Фалькенгайн хотел остановить наступление на каком-либо из этих рубежей, но, уступая повторным настояниям генерала Гецендорфа, он давал свое согласие на продолжение операции.

На нашем фронте поражение русских сказалось в том отношении, что русские стали снимать войска для отправки их на юг. Мы не были достаточно сильны для того, чтобы везде этому воспрепятствовать. Со своей стороны, мы могли пока лишь делать то же самое для подготовки операции. Вопрос был лишь в том, где ее начать. Этот вопрос вызывал у нас в штабе оживленные споры.

Я с самого начала стал на ту точку зрения, что нам теперь, может быть, в последний раз представляется возможность нанести русским решительный удар. Наступление Макензена все равно остановится, так как наступать ему приходится все время фронтально, и нельзя будет нанести решительного поражения русским войскам. Единственным незащищенным крылом является русское правое. Против него-то и следует предпринять большую обходную операцию, причем нужно забирать так глубоко на север и восток, чтобы русский центр, все еще стоящий впереди Варшавы на Равке и Бзуре, не смог уйти от удара и был бы отрезан. Поэтому я предлагал все свободные силы нашего фронта, увеличенные по возможности войсками с запада, сосредоточить на левом крыле 10-й армии, взять коротким ударом Ковно и затем двинуться на Вильну, в тыл главных русских сил. Я и теперь стою на той точке зрения, что эта операция привела бы к желанной цели, то есть нанесла бы решительное поражение русским армиям.

Майор Бокельберг, помощник начальника нашего оперативного управления, пользовавшийся особым доверием генерала Людендорфа по своей службе в Главном генеральном штабе, защищал – правда, частным образом – план наступления через реку Бобр в обход Оссовца. С майором Бокельбергом у меня произошел спор. Я считал такое наступление в корне неправильным и обреченным на неудачу, так как в болотистых низинах реки Бобр мы не в состоянии были бы поддержать действия пехоты всей силой нашей артиллерии. Майор Бокельберг возражал, что захват Ковно потребует слишком много времени. Насчет этого последующие сообщения показали, что я был прав: почти против желания, во всяком случае без подкреплений, мы взяли Ковно в десять дней. Если бы мой план наступления на Ковно был принят целиком, то срок этот был бы, может быть, еще короче. В возникшем споре Людендорф был на моей стороне.

Вести наступление западнее Ломжи нами всеми было признано нецелесообразным. Правда, таким образом тоже можно было бы заставить русских уйти из Варшавы, но это не привело бы к решительному поражению их. Если бы мы продолжали наступление на запад, русские успели бы выпрямить излучину своего фронта, и нам пришлось бы, совершенно как генералу Макензену на юге, обратиться к чисто фронтальному натиску.

Подготовка к операции на ковенском направлении уже была начата, диспозиция войскам нашего фронта уже была готова, как вдруг фельдмаршал Гинденбург и генерал Людендорф вызваны были на 1 июля в Познань для доклада кайзеру.

Мы с генералом Людендорфом не сомневались в согласии кайзера с планом ведения операции через линию Ковно – Вильна.

Людендорф условился со мной, что после доклада кайзеру он мне позвонит, и я приступлю тогда к рассылке готовой диспозиции.

Долго я ждал звонка, но когда генерал Людендорф наконец позвонил, то я узнал, что следует задержать рассылку диспозиции, так как план уже изменен. Оказалось, что кайзер принял предложение генерала Фалькенгайна; оно гласило, что генерал Гальвиц должен прорвать русский фронт, расположенный против него, и продолжать наступление против реки Нарев.