Война: ускоренная жизнь

Константин Сомов Война: ускоренная жизнь

Тем, кто это пережил

«Жизнь на войне, как детская рубашка — коротка и обгажена»

Фронтовая поговорка

«С того момента, когда русскому народу стали ясны намерения Гитлера, немецкой силе была противопоставлена сила русского народа. С этого момента был ясен также исход: русские были сильнее… прежде всего потому, что для них решался вопрос жизни и смерти».

Себастиан Хаффнер, видный немецкий историк и публицист

От автора

Герой Советского Союза морской пехотинец бийчанин Сергей Баканов вспоминал: «После войны подсчитал: наступал, то есть по-настоящему воевал, восемьдесят восемь суток, в госпиталях валялся, то есть бездельничал, — 315 суток, в обороне был 256 суток, учился на командира под Сталинградом — 50 суток. И до того, как попал на фронт, околачивался во Владивостоке — 350». Хочется добавить, что все это — и «воевал», и «учился», и «валялся», и «околачивался» — была война, та самая, которой герой романа Константина Симонова генерал-майор Кузьмич, чьим прототипом стал погибший 23 апреля 1945 года Герой Советского Союза генерал-лейтенант Максим Евсеевич Козырь, дал следующее определение: «Война есть ускоренная жизнь и ничего более».

Выпавшие на долю людей по обе стороны фронта тяжкие лишения растянулись на несколько лет, превратившись из экстремальной ситуации в экстремальное время, в которое, несмотря на ближнюю или дальнюю стрельбу, требуется чем-то питаться, как-то одеваться, где-то жить, а чуть отодвинулась смертельная опасность — вспоминать и о любви во всех ее направлениях.

«Война — она серенькая, — написал, в чем-то вторя Сергею Баканову, в книге воспоминаний «В плену» Борис Соколов. — И деятельного в ней, то есть чистой войны, для каждого, прошедшего ее всю, ничтожно мало.

Остальные 99 % времени — это формирования, переезды, жизнь на спокойных участках фронтов, лагеря, лазареты и прочие будни войны. В общем, серое существование, и для большинства еще более бедное, чем обычная наша жизнь. Но все же бесцветными назвать все эти годы нельзя. И именно поэтому о них и сохранилась память».

К этой-то памяти и хотелось бы вернуться сегодня, рассказав с помощью воспоминаний очевидцев и участников событий, архивных и личных документов о быте людей в военные годы. Не зря же написал в своем военном дневнике «Разные дни войны» Константин Симонов: «Уже третий год люди живут в крайнем напряжении. И, как ни странно, помогают быт, житейские привычки. Если все время думать и помнить о войне, человек не выдержал бы на ней не только года, но и двух недель».

По нормам военного времени

Путь солдата на войне и вблизи ее обычно катился по замкнутому кругу: запасной полк, передовая, госпиталь, опять запасной полк и передовая — и так до конца всемирного побоища. Для этих этапов приказом народного комиссара обороны № 312 от 22 сентября 1941 года было предусмотрено несколько категорий питания. Самой нелюбимой из них была рассчитанная для красноармейцев и командиров строевых и запасных частей, не входящих в состав действующей армии,

Третья категория

«Прямо скажу, из запасного полка-школы «особого назначения», который готовил радистов-разведчиков, звало на фронт не только чувство патриотизма, желание скорей сразиться с проклятым врагом, соединенное в большой мере с мальчишеской отвагой и любопытством, но и не проходящее чувство голода», — вспоминал спустя десятилетия после войны ставший в мирной жизни журналистом Владимир Виноградов.

О том, что в запасных полках и военных училищах, на офицерских и разнообразных специальных курсах кормили не в пример хуже, чем на фронте, писали и рассказывали многие, да и сами нормы питания по третьей категории (даже в задуманном, но далеко не полностью выдаваемом объеме) подтверждают эти воспоминания весьма убедительно.

Хлеба там бойцу полагалось зимой 750 г, а летом — 650 г в день, мяса — 100 г, рыбы — 120, картофеля — 600, масла — 20 г и т. д.

Еще до выхода в свет приказа № 312 боец формировавшейся в Славгороде 312-й стрелковой дивизии Максим Маношин писал домой 18 августа 1941 года: «После свободной жизни здесь очень трудно, но ничего не поделаешь, помаленьку нужно привыкать… Утром на завтрак чай с сахаром, иногда каша, иногда рыба, масло. В обед суп. Ужин — вермишель, или, по-нашему, лапша из белой муки, только без воды и очень густая. Утром и вечером дают белый хлеб, а в обед серый или комбинированный. Сначала хлеба не хватает, но ничего, помаленьку привыкну».