Война: ускоренная жизнь

Был ранен, контужен, попал в плен. Побывал в лагерях Германии, Франции, Югославии. В Италии бежал и вновь продолжил свою войну с нацистами, в этот раз — в отряде Сопротивления. Там и встретил вошедших в солнечную страну союзников.

«Была одна мечта, — вспоминал о том времени Иван Алексеевич, — как можно скорее пробраться на родину. А тут вербовщик подвернулся, уговаривает поехать в Африку, в какой-то Берег Слоновой Кости. Русский, гад. Стращает, что в Союзе с меня шкуру спустят за то, что был в плену. Есть, говорит, приказ Сталина, что всех, кто был в плену, сажать за решетку.

Ну, запугал! Да решетка — дело временное, а Берег Слоновый — до конца жизни. Без Родины, без родных»

Вербовщик не обманул. На Родине Лосева ждал уже свой лагерь, а спустя много лет после него — очень редкий для рядового солдата орден Боевого Красного Знамени, к которому красноармеец Лосев был представлен за героизм и отвагу при обороне Сталинграда еще в сентябре 1942 года.

Берлин. Весна 45-го

Попавший в плен в августе 1942 года под Сталинградом солдат 376-й пехотной дивизии вермахта берлинец Иоганн Химинский на вопрос советского офицера «каково сейчас положение в столице рейха?» ответил:

«Несмотря на то, что Берлин как столица находится несколько в лучшем положении, в отношении снабжения продуктами там все же плохо. Нормы выдачи там такие же низкие, как и в других местах, и далеко не всегда можно купить из того, что полагается. Население устало от войны, все хотят скорейшего окончания ее».

Но это, как говорится, были еще цветочки, и почувствовать на себе действие русской поговорки «за что боролись, на то и напоролись» берлинцам предстояло в не особенно далеком будущем, которое наступило весной 45-го.

В эти дни официальная газета нацистов «Фелькишер беобахтер» напечатала недельную норму выдачи продуктов на взрослого: четыре с четвертью фунта хлеба (примерно 270 г в день), два фунта мяса и колбас (120 г в день), пять унций жиров (21 г на день), пять унций сахара. Кроме этого берлинцам дополнительно полагалось раз в три недели по две с четвертью унции сыра и три с половиной унции эрзац-кофе.

В это время в Берлине (как ранее в Мясном Бору, Сталинграде, Курляндии и т. д.) в большой чести стала конина. Вооруженные ножами люди разделывали туши погибших на улицах города от обстрелов лошадей. Голод притуплял чувство страха, и после налета нашей авиации на Берлин 28 марта 1945 года улицы города, по воспоминаниям очевидцев, заполнились так же быстро, как и опустели. «Перед рынками и магазинами те, кто в панике пока покинули очереди, теперь гневно пытались отвоевать свои бывшие места у тех, кто упрямо оставался под пулями, — пишет в книге «Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев» военный репортер Райан Корнелиус.

20 апреля, в день рождения фюрера Германии Адольфа Гитлера, населению была выдана дополнительная норма продуктов, именуемся «кризисный паек».

По воспоминаниям очевидцев, он состоял из одного фунта бекона или колбасы, полфунта риса или овсянки, 250 г сухой чечевицы, гороха или бобов, одной консервной банки овощей, двух фунтов сахара, около унции кофе, маленького пакетика эрзац-кофе и жиров. Хотя воздушные налеты в тот день длились почти пять часов, берлинские домохозяйки отважно отправились под бомбами за этими продуктами.

Решить продовольственный кризис в городе это, конечно же, не могло. Командарм 8-й гвардейской армии дважды Герой Советского Союза Василий Чуйков об апрельских днях 1945 года вспоминал так:

«К тому времени на складах и продуктовых базах немецкой столицы остались считанные тонны муки, немного мясных и рыбных консервов. Мяса, крупы, молочных продуктов уже не было. Народ голодал. Дети лезли к танкам, под огонь пулеметов и орудий, лишь бы добраться до наших кухонь, выпросить кусочек хлеба, ложку супа или каши. Бойцы кормили из своих котелков немецких детей, совали им в руки консервы, сахар — неси, мол, домой».

Писатель-фронтовик Владимир Богомолов: «Дети, женщины, старики освобожденных районов Берлина огромными толпами набрасывались на продуктовые магазины и ларьки. Убитые лошади растаскивались на куски за считанные минуты. Немки посылали к нам своих детей за хлебом, а сами стояли в сторонке и ждали. Дети клянчат: «Брот!» (хлеб — Авт.). Солдаты кормят из своих котелков немецких детей.

Немцы учатся русскому языку. «Кусотшек хлеба» они говорили еще в разгар уличных боев»

Политические же боссы Третьего рейха (как, вероятно, их коллеги всех времен и народов) не забывали о своем благополучии даже тогда, когда на берлинских окраинах застучали пулеметы передовых советских частей. Приведенная ниже телеграмма отправлена из Берлина в Обер-зальцберг (замок Гитлера в Альпах) 22 апреля 1945 года:

«Вышлите немедленно с сегодняшними самолетами как можно больше минеральной воды, овощей, яблочного сока и мою почту.

Рейхсляйтер Борман».

Праздник