Война в белом аду Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г

У Советов не только многочисленные батареи на противоположном берегу Невы, но им удалось переправить с другого берега тяжелые орудия. Ни немецкая артиллерия, ни авиация не смогли уничтожить эти орудия, хорошо закамуфлированные на левом берегу сразу за плацдармом. Русским удалось даже построить мост, которым они пользуются ночью. Так 76,2-мм пушки «ratsch-boum»[1] и 120-мм тяжелые минометы во множестве стоят против позиций парашютистов 3-го полка и открывают огонь по малейшему случаю.

А мы можем им ответить только 80-мм минометом, — сожалеет капитан барон фон дер Гейдте.

Хорошо, что большинство русских не имеют военного опыта, господин капитан! — замечает Кнохе.

Действительно, перед парашютистами есть два рода противника: либо это выносливые солдаты регулярной армии, либо плохо обученные мобилизованные ленинградцы. Но все воодушевлены яростью и мучимы постоянным голодом, который заставляет их мечтать о складах Мги, где они надеются найти еду и питье получше воды.

Позиции противников расположены настолько близко, что враги могут переговариваться.

Фельдфебеля Штольца и унтер-офицера Канцлера вызывают на батальонный командный пункт.

— Вы свободно говорите по-русски, — говорит им начальник. — Попытайтесь склонить их к дезертирству.

И вот каждый вечер, с наступлением темноты, эти унтер-офицеры подбираются поближе к русским позициям, так что их можно слышать, и начинают провоцировать русских солдат.

— Если вы хотите есть, переходите к нам.

— Есть… есть, — повторяют они.

И в течение некоторого времени только в секторе 2-й роты каждый день насчитывают около тридцати голодных дезертиров. Большинство из них — рабочие ленинградских заводов, мобилизованные и отправленные на фронт без особой военной подготовки. Кажется, что они не прошли и идеологической обработки у политруков, их не назовешь несгибаемыми коммунистами. Наевшись, они довольно легко соглашаются помогать немецким парашютистам, строят укрытия, переносят провизию и даже снаряды.

Однако запасы русских в человеческом материале кажутся неисчерпаемыми. Создается впечатление, что на Невский фронт на смену одному Дезертиру приходят двое новых мобилизованных.

Однажды русский в очень хорошем зимнем камуфляже запутался в колючей проволоке и тотчас был взят в плен. Он оказался полковником, начальником штаба корпуса. На допросе он говорит, что был послан на Невский фронт, чтобы навести там порядок. На самом деле он сам совершенно деморализован и признается капитану Кнохе:

— Надо прекратить страдания гражданского населения Ленинграда. Самый простой выход — вы должны занять этот город.

Командир 2-й роты 3-го полка дает ему сигарету и препровождает к своему начальнику, капитану фон дер Гейдте, а тот тотчас отправляет его к полковнику Гейдриху, понимая, что этот старший офицер Красной Армии мог бы склонить своих соотечественников прекратить сопротивление.

Но вскоре на помощь советским солдатам приходит неоценимый союзник — зима. Нева и Ладожское озеро покрываются льдом, и русские теперь могут подвозить подкрепление и продовольствие по этому огромному ледяному пространству.

— У русских поднялся боевой дух, господин капитан, — говорит фельдфебель Штольц Кнохе. — Мы с унтер-офицером Канцлером можем продолжать соблазнять их, но они больше не показываются. Напрасно мы им обещаем хлеб, картошку и даже водку, это уже не срабатывает.

Теперь перед немецкими парашютистами советские солдаты в белом зимнем камуфляже, хорошо вооруженные и экипированные. Они не из Средней Азии, а из Сибири, и их боевой дух не пострадал от поражений, которые претерпела Красная Армия в первые месяцы войны.

Экипировка их противников немного улучшается. Немецкие парашютисты получают наушники, теплое белье, сапоги на меху. Нехватки в продовольствии и в снарядах у них не было никогда.

Однако зима начинает их жестоко донимать. Погода плохая. Дни становятся все короче, а ночи длиннее. Их позиции обстреливаются и ночью и днем. Русские установили реактивные установки, которые создают оглушающий шум, немцы называют их «сталинскими органами».

С тех пор как батальон фон дер Гейдте расположился перед Выборгской, фронт не двигается. Но остается русский выступ, довольно глубоко вклинившийся в немецкие линии. Эта небольшая высота господствует над местностью и позволяет просматривать и простреливать с фланга участок фронта, который держат парашютисты 3-го полка.

— Крюгер, — приказывает Кнохе одному из командиров взводов, — надо постоянно наблюдать за этим бугром над нашими линиями.

— Могу я время от времени посылать туда мину из «полтинника»,[2] господин капитан?

— Прекрасная мысль, Крюгер.

Но эти мины не мешают русским изрезать холм, как кусок сыра, и устроить на нем укрытия и даже хорошо защищенные позиции отхода.

— Эта высота начинает мне серьезно надоедать, — говорит Кнохе капитану барону фон дер Гейдте. — Если неприятель выйдет оттуда и зайдет к нам с фланга, он может и прорвать наши линии.

— Да, тогда мы окажемся в плохом положении. Надо этим заняться серьезно.