Война в Фивах

Грубые слова и сердитые взгляды Лату вывели юношу из мечтательности. Он осознал, что принцесса, вызвавшая его восхищение, — дочь человека, унизившего его народ и убившего его дедушку. А он в ее присутствии не почувствовал законной ненависти. Исфинис был недоволен собой и опасался, что рассказал о принцессе, выдав голосом свое восхищение, что причинило боль старику. Юноша подумал про себя: «Мне следует быть достойным цели, ради которой я прибыл сюда!» Поэтому он перестал следить за лодкой принцессы и уставился на горизонт, пытаясь внушить ненависть к ней и твердя, что она та сила, которой следует всячески сопротивляться. Она навсегда исчезнет из его жизни, однако… Боже милостивый, красота принцессы очаровала его и сестру, и тот, кто имел несчастье видеть ее, уже не мог вычеркнуть из своей памяти эту красоту.

В этот миг он вспомнил Нефертари, свою юную жену с тонким станом, смуглым лицом и очаровательными черными глазами. Ему хватило сил тихо произнести:

— Как непохожи эти две прелестные девушки!

4

Показалась южная стена Фив с великолепными воротами, за ней возвышались храмы и обелиски. Воплощение великолепия, от которого нельзя было отвести глаза. Два спутника с нежностью и печалью смотрели на этот город.

— Пусть Бог дарует вам жизнь, славные Фивы! — произнес Лату.

— Наконец-то я после долгого изгнания вижу Фивы! — откликнулся Исфинис.

Головной корабль направился к берегу, остальные следовали за ним с убранными парусами и поднятыми веслами. Флотилия скользила среди великого множества рыбацких лодок, наполненных рыбой, часть которой еще проявляла признаки жизни. Рыбаки стояли в узкой части лодок, их медного цвета тела были обнажены, на руках играли мускулы. По телу Исфиниса растеклась опьяняющая радость, пока он смотрел на них.

— Поторопимся! Мне давно хочется поговорить с египтянином!

Стояла не очень жаркая и безветренная погода, небо сверкало чистой голубизной, лучи восходящего солнца купались в водах Нила, заливали берега, поля и города. Лату и Исфинис сошли на берег, закутавшись в накидки и надев египетские головные уборы, как крупные торговцы. Они шли к рыбацкому кварталу. Одни рыбаки группами стояли на берегу, держа веревки сетей, которые с лодок опустили в глубокий Нил, и пели песни и гимны. Другие наполняли повозки рыбой и гнали запряженных волов в сторону рынков. Удаляясь от берега, юноша и старик увидели маленькие и средней величины глинобитные хижины с крышами из пальм, свидетельствовавшие о скромной и бедной жизни.

Исфинис шел от дома к дому, все его чувства напряглись, глаза широко раскрылись, он вблизи наблюдал за рыбаками, их движениями, вслушивался в их пение. Он испытывал к ним любовь и печаль и в то же время восхищение и уважение. Проходя мимо рыбаков, он сердцем испытывал к ним близость, доверие и любовь. Юноша жалел, что не может остановить их, прижать к своей груди, поцеловать смуглые лица, на которых трудная жизнь и нищета оставили след. Он вспомнил слова Тетишери, сказанные об этих людях: «Они сильны и способны долго терпеть!»

Лату, переживавший те же чувства, сказал:

— Не забывай, что эти рыбаки живут лучше крестьян. Пастухи считают ниже своего достоинства появляться в этом квартале и тем самым, вопреки своему желанию, избавляют рыбаков от надменного поведения и злодеяний.

Юноша нахмурился от гнева и боли, но ничего не сказал. Оба торговца шли дальше, привлекая внимание гордой походкой и великолепием одежд. Исфинис заметил вблизи подростка, который приближался к ним, неся корзинку. Он был без одежды, если не считать короткую юбку на поясе. Подросток был красив лицом, высок и строен ростом.

— Лату, взгляни на того мальчика, — сказал Исфинис. — Не будь он столь молод, разве из него не получился бы прекрасный воин, ведущий колесницу в бой?

Мальчик уже поравнялся с ними. Исфинису захотелось поговорить с ним. Он в приветствии поднял руку и сказал:

— Пусть Бог дарует тебе долгую жизнь, молодой человек! Будь так добр и покажи нам место, где можно отдохнуть.

Мальчик остановился и уже собрался ответить, однако, разглядев их, закрыл рот, бросил на них странный взгляд, выражавший гнев и презрение, повернулся к ним спиной и пошел дальше. Юноша и старик удивленно переглянулись. Исфинис последовал за мальчиком и, преградив ему путь, сказал:

— Брат, почему ты не ответил и сердито отвернулся от нас?

— Не подходи ко мне, раб пастухов! — закричал мальчик, ускоряя шаг.

Исфинис был удивлен и озадачен. Лату поравнялся с ним и сказал:

— Он точно сошел с ума.

— Лату, он не сошел с ума. Но почему он назвал меня рабом пастухов?

— Действительно, смешное обвинение!

— Действительно! Как только у него хватает смелости оскорблять нас, если учесть нравы пастухов? Лату, он действительно очень смелый молодой человек. Его поведение говорит о том, что десяти лет удушающего гнета пастухов оказалось мало, чтобы вытравить гнев из душ этих благородных людей.