Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.

Как ни привлекательна была мысль о возвращении домой, в условия обычной, мирной жизни, но не без грустного чувства делал я прощальные свои визиты. В лагере быстро сближаешься; общие лишения и опасности скоро сродняют. Мне жаль уехать, не увидев в последний раз знакомые ряды храбрых гренадер 39-й пехотной дивизии, не пожав руку всем тем офицерам, с которыми сводила меня походная жизнь; мне хотелось еще взглянуть на. наших молодцов драгун, артиллеристов и сапер или на труженические ряды казаков, на их тощих, маленьких лошаденок. Печально было думать, что многих и многих из этих знакомых и полузнакомых людей никогда уже не доведется видеть и что многим из них не суждено вернуться на родину! Я не мог со всеми проститься. Я желаю хоть этими строками пожелать им счастья и благополучия; пусть уверятся они, что, живя с ними, нельзя было их не полюбить, что хотя мнение «штатского корреспондента», «неспециалиста», и имеет мало веса, но оно громче и горячее иных «военных» и «специалистов», не устанет утверждать, что лучше, храбрее и, вместе, человечнее нашей армии нет на свете. Говорю это особенно ввиду тех «специалистов», которые так упорно твердили о разложении нашей армии, об упадке ее духа и дисциплины, тех «специалистов», которые, как мне лично довелось видеть, и теперь не прочь проявлять свою специальность в палочных и кулачных расправах, вопреки закону и дисциплине, о которой так много кричат... Позвольте мне также еще раз засвидетельствовать этими строками о том гостеприимстве, радушии, которые я, как один из представителей печати, встречал в нашей кавказской армии. Еще раз повторяю: войска были рады корреспондентам и постоянно, прямо и косвенно, выражали лишь одно желание — чтоб наша печать говорила правду, одну только правду. Да, наша армия не боится гласности; стеснение печати не ей на руку.

Прощальные визиты в штаб носили уже иной характер. Тут многие палатки приходилось обходить и радоваться, что с известными личностями никогда более не придется встречаться... Один из первых визитов моих был к корпусному командиру. Генерал-адъютант М.Т.Лорис-Меликов встретил меня с обычной своей приветливостью, любезно выразил сожаление, что я покидаю армию накануне важных событий. Он казался мне бодрее и веселее обыкновенного. Я счел это хорошим признаком и вышел от него с надеждой, что наши дела в Малой Азии могут еще поправиться.

Говоря о последнем дне моем в лагере и передавая обязанности корреспондента другому лицу, г-ну Николадзе, я считал бы себя неправым перед читателями, если б не сообщил еще несколько подробностей по поводу дела 13 августа.

Накануне 13 августа в ряды гренадер возвратились из госпиталей несколько десятков раненых, из которых большая часть пострадала ровно два месяца назад, в зевинском бое. Их приняли, конечно, радостно; вместе с тем, почти все частные начальники сделали распоряжение, чтоб этих людей не назначать на службу и не выводить в ряды. Распоряжение это объяснилось желанием доставить выздоровевшим необходимый отдых, не подвергая их, без особой необходимости, новым тягостям службы и опасностям, как уже людям, свято исполнившим свой долг; к тому же некоторые из них, хотя и выздоровели, но подлежали увольнению в отставку в виду качества их ран. У одного, например, совершенно была повреждена кисть правой руки, так что только два или три пальца способны были двигаться. Как известно, дело 13 августа возникло неожиданно, по тревоге. Гренадеры поднялись и выступили в бой ночью. Когда рассвело, ротные и батальонные командиры, к удивлению своему, увидели, что все раненые находятся в рядах. Полагая, что вышло какое- нибудь недоразумение, приказано было вызвать их и вернуть в лагерь. Но недоразумения не было: раненые добровольно пошли в бой, выпросившись у фельдфебелей.

— Явите Божескую милость, дозвольте остаться, — говорили раненые, обращаясь к своим командирам таким тоном, точно приказ о возвращении их в лагерь равносилен был тяжкой обиде или наказанию.

Никакие уговоры не подействовали, и просьба их была уважена. Некоторые из них вторично были ранены спустя несколько часов... Нужны ли какие-нибудь комментарии, чтоб выставить в ярком свете все геройство этих людей. Ручаюсь вам, однако, что громадное большинство наших солдат считает этот подвиг самым обыкновенным делом и, при случае, поступит таким же образом.