Война в небесах

Сердце у него билось, как пульсар, кровь обжигала сосуды жидким огнем; он чувствовал, что способен вырваться из рук Канту и убить обоих кольценосцев. Он мог бы дождаться, когда водитель замедлит ход, сворачивая за угол, а после выпрыгнуть на лед и укатить прочь. Желание осуществить этот смертельный замысел пылало в его глазах. Данный им обет ахимсы просто требовал, чтобы он бежал от этих людей, убивающих других ради его блага, — но тот же обет не позволял причинить им зло даже при попытке к бегству. Локоть Канту разбил ему губу, и Данло, ощутив вкус крови во рту, вспомнил, что лучше умереть самому, чем сделать вред другому.

— Будь ты проклят, Данло ви Соли Рингесс! — выругался Тобиас, держась за кровоточащее ухо. Сани в это время свернули на пурпурную ледянку у северной стороны Фравашийского сквера. — Меня чуть не ухлопали из-за тебя!

По дорожкам Фравашийского сквера, прозванного так благодаря обилию фравашийского кустарника ливайи, сновало множество людей, но на сани почти никто не смотрел; водитель сбавил скорость, а Канту с Тобиасом сняли свои жуткие маски.

— Ты обещал, — прошептал Данло. Ветер дул им в лицо, но он произнес эти слова с такой силой, что Тобиас хорошо его расслышал.

— Мне пришлось нарушить слово, иначе нам всем пришел бы конец.

Никогда не убивай, никогда не причиняй вреда другому. Лучше умереть самому, чем убить. Данло закрыл глаза, отгородившись от льдистого блеска улицы, и вспомнил лицо девушки, сбитой их санями. И другие лица тоже — лица мужчин, женщин и детей, умерших за его короткую жизнь, которая сейчас казалась ему очень долгой. Он вспомнил их, и ему захотелось умереть самому. Этого требовала от него ахимса — иначе людей по-прежнему будут прожигать лазерами и сбивать санями ради того, чтобы жил он. Но он не мог вот так взять и убить себя, не мог забрать лазер у Тобиаса и прожечь собственный измученный прекрасный мозг. Суть ахимсы в том, чтобы чтить всякую жизнь, даже свою.

Могу ли я умереть, не проявив пренебрежения к собственной жизни? Могу ли я жить, не вызывая новых смертей?

— На том углу поверни налево, а после сразу направо, — сказал Тобиас водителю.

Вскоре они оказались на почти безлюдной улице с красивыми старыми домами. Тобиас натянул вязаную шапочку, прикрыв раненое ухо, Канту Мамод зажал свернутой маской рану на челюсти. Данло увидел, что из носа у Канту тоже идет кровь, и вспомнил, что сам двинул его головой, пока они боролись.

— Будь ты проклят, Данло ви Соли Рингесс, — сказал Канту, вытирая распухший нос. — Мне сдается, он сломан.

Данло ощутил ожог вины и сострадания. Он страдал от того, что причинил Канту боль, а еще больше от того, что страдает из-за мелких ранений этого человека, способного убивать других.

— Я сожалею, — сказал он. — Дай посмотрю — может быть…

— Ранами займемся на явке, — отрезал Тобиас. Водитель затормозил у белого здания с ажурными чугунными балконами, и Тобиас сказал Данло: — Пошли. Бенджамин Гур попросил меня привести тебя к нему, и я пообещал, что приведу.

— Ты сегодня уже нарушил одно обещание. — Глаза Данло метнули синий огонь. — Почему бы не нарушить и другое?

— Я не стану спорить с тобой о том, как мне следовало поступить. — Красное лицо Тобиаса стало еще краснее. — Ты пойдешь с нами, иначе я потащу тебя волоком через весь город. Данло молча смотрел на него.

— Понимаешь ли ты, какую важность для нас представляешь? Пойдем, пожалуйста.

Еще трое кольценосцев вышли из подъезда дома и стали рядом с Тобиасом. Канту с Данло вылезли из саней, и Тобиас приказал своим людям:

— Держитесь поближе к Данло ви Соли Рингессу. Не позволяйте ему уйти. Спасибо, Юрик, — сказал он водителю, хлопнув по красному боку саней. — Увидимся позже.

Юрик снова запустил ракеты, и сани скрылись из глаз.

— Быстро теперь, — сказал Тобиас, и кольценосцы вместе с Канту, обступив Данло со всех сторон, стали подниматься по белым гранитным ступеням здания.

Миновав холл, где стояли на страже еще двое, они прошли в большую квартиру на задах дома. Тобиас упомянул мимоходом, что Каллия заняла все здание, и во всех квартирах на четырех его этажах живут на казарменном положении кольценосцы, готовящие свержение Ханумана ли Тоша. Из каминной, куда они вошли первым делом, вынесли всю мебель, сложив там мешки с курмашом, спальники и запасные коньки — а еще, само собой, пистолеты, лазеры, тлолты, ножи и прочее смертоубийственное оружие. На верстаке у стены совершенно открыто, будто обеденные приборы, были разложены детали взрывного устройства и рубины для сборки лазеров.