Война в небесах

Данло угадывал это по миганию его розовых глаз. Оба цефика общались при помощи подрагивания пальцев и трепета век. Но и Данло, и Малаклипс, и Бертрам, и все остальные видели, что решающее слово в этом диалоге принадлежит воле двух этих сильных людей. Поединок закончился победой Ханумана. Старческие плечи лорда Палла затряслись от бессильного гнева, и он, пустив в ход заржавевшие голосовые связки, проскрипел:

— Лорды и коллеги, сейчас мы попросим послов удалиться, чтобы посовещаться между собой. Хануман ли Тош предлагает взять воина-поэта под стражу на время переговоров, и я нахожу это разумным. Лорд Хануман просит также о личной встрече с Данло ви Соли Рингессом и предлагает поместить его у себя в соборе. Переговорам это ни в коей мере не помешает: пилот сможет каждый день являться в Академию, чтобы участвовать в них наряду с лордом Беде. Почтенному лорду мы предоставим его старую квартиру в Упплисе. Бертрам Джаспари также останется в стенах Академии, и мы предоставим ему возможность связаться со своим флотом, если он того пожелает.

Выслушав это странное решение, многие лорды запротестовали одновременно. Против высказались Бургос Харша, Людмила Катарилл, и Бертрам Джаспари тоже присоединился к недовольным.

— Лорд Палл, — сказал он, — мы с Малаклипсом Красное Кольцо оба прибыли сюда в качестве послов, и разлучать нас недопустимо.

Лорд Палл чуть ли не улыбнулся, радуясь случаю проявить наконец свою волю.

— Напротив: мы просто обязаны разлучить вас. Вы даже не представляете, как опасен для вас этот воин-поэт. Вы сами объявили себя Святым Иви Вселенской Кибернетической Церкви, и Орден не может допустить, чтобы с вами случилось что-то дурное, пока вы находитесь в Невернесе.

Сказав это, лорд Палл взглянул на Ханумана, тот кивнул Ярославу Бульбе, Ярослав махнул четырем своим божкам, а они, кряхтя и отдуваясь, подняли за ножки стул с привязанным к нему Малаклипсом на высоту плеч.

— Благодарю всех лордов за то, что пригласили меня на Коллегию. — Хануман поклонился собранию и подошел к Данло, все так же сидящему на своем стуле. — Ты идешь? — тихо произнес он.

Данло снова потрогал свою пряжку, посмотрел на Ярослава и спросил: — Разве ты не прикажешь своим охранникам связать меня жгучей веревкой?

— А разве это необходимо?

— Нет. Я… пойду сам.

Пока он раскланивался с Демоти Беде и лордами Ордена, Хануман обратился к Коллегии с заключительным словом:

— Сейчас мы переживаем момент величайшей опасности, но в то же время и момент величайших возможностей. Мы не должны забывать, что Мэллори Рингесс скоро вернется и поведет нас навстречу этим возможностям.

Он сделал знак своей охране и Данло следовать за собой. Данло выждал три удара сердца, глядя на свое отражение в блестящем черном полу и думая, что было бы, если бы отец действительно вернулся в Невернес. Потом он взял свой компьютер-образник и зашагал за Хануманом к выходу.

Глава 7 ЗАКОН ДЛЯ БОГОВ

Следуй собственной воле — это и будет закон.

Мастер Терион [1]

В сердце Старого Города, где поднималось к небу множество старинных зданий во всей красе и силе органического камня, стоял собор, принадлежащий божкам Пути Рингесса, — великолепный ансамбль из гранитных стен, летящих контрфорсов и витражей, изображающих события из жизни Мэллори Рингесса. Христианская секта построила его в форме креста, ось которого тянулась на восемьсот футов вдоль городского квартала, а концы перекладины отходили на север и юг. Там, где короткая земная линия соединялась с длинной, символизирующей путь к небесам, в этом средоточии огня и боли, высилась колокольня. Стрельчатые шпили и лепная работа придавали ей воздушную красоту, но Хануман ли Тош занял помещение на самой ее вершине не из-за одной красоты. Оттуда, с высоты, открывался великолепный вид на площадь Данлади, кладбище, Фравашийский сквер и другие кварталы Старого Города; говорили также, что Хануман любит смотреть на ту часть Невернеса, где рингизм набрал самую большую силу.

В самом деле, треугольник, вписанный между Старгородской глиссадой, Огненным катком на севере и Академией на востоке, манил к себе рингистов со всего города, и они прилагали все старания, чтобы там поселиться. В любое время суток, даже поздней ночью, божки в золотых одеждах наводняли улицы, направляясь в многочисленные кафе или на ежевечернюю службу в собор. Хануману было, наверно, очень приятно слышать, как постукивают коньки по льду, и видеть, как его божки в золотых одеждах струятся по красным ледянкам, частенько запруживая более широкие, зеленые и оранжевые глиссады, ведущие в другие кварталы Невернеса.