Война в потемках

— Ты не знаешь, что детям казненных дают другие имена? Или ты меня не помнишь?

Философ вгляделся в лицо Вэру. Действительно, некоторое сходство с личиком маленького Суру, которого он не раз держал на руках, имелось. Но маленький мальчик с живыми смышлеными глазами стал…

Стал взрослым.

— Хочешь узнать, как все было? Когда арестовали родителей, ничего не понимающий двухлетний ребенок попал в Товийский спецприют. Детей арестованных воспитывали так, чтобы они никогда не повторили их ошибок. Как — ты сам знаешь… Я жил там до девяти лет — для меня это целая вечность унижений и боли. Но там была одна девочка, с которой я подружился — Хьютай, — Вэру улыбнулся.

— Но как сирота из приюта может стать Единым Правителем?

— О, очень просто. Однажды туда приехал Армфер Тару — седьмой Единый Правитель, — чтобы усыновить одного ребенка… случайно им оказался я.

— Но почему?

— Почему я? Не знаю. У него не могло быть детей — работа с радиоактивными материалами не проходит бесследно. Почему он решил усыновить одного из детей своих врагов? Что заставило его выбрать бритого наголо заморыша с выступающими скулами? Я не знаю… Он говорил, что я выглядел самым несчастным. И я вырос здесь.

— Но как ребенок мог оказаться тут, в этом ужасном месте?

— Ребенок сам этого захотел! Я очень любопытный — как Маоней Талу, только еще сильнее. И достаточно мне было лишь услышать о плато Хаос, как я решил туда попасть. Ну, Армфер не хотел меня везти — я оказался в его загородной резиденции под Товией, всего в десяти милях от приюта. Мне там не понравилось, были истерики, скандалы — это не помогло. И тогда я… перелез через парапет террасы дома и сказал, что прыгну вниз, если он не возьмет меня с собой. Тару отказался. И я прыгнул! Высота была всего метра четыре, а внизу — клумба с цветами. Я отделался синяками… и попал на плато Хаос. Здесь мне очень понравилось — потом, по крайней мере. Правда, я не мог покинуть плато, пока мне не исполнилось восемнадцать лет. Тогда я вернулся в Товию, и случайно, на улице, встретил Хьютай…

— А еще через год ты убил своего приемного отца и сам стал Единым Правителем!

— Тару всегда был немного… странным. А в последние дни своей жизни — более, чем немного. Его самолет действительно был сбит здесь, но один только Бог знает, что на самом деле случилось. Есть вещи… которые небезопасно выяснять — даже для меня. Если и был заговор, я ничего не знаю об этом. Я никогда не мечтал занять это место. Но в завещании Тару было сказано, что его преемник — я. Может быть, потому он и умер.

— Я думал, вы уничтожили монархию еще два века назад! — лицо Философа скривилось от отвращения.

— Уничтожили, но Единый Правитель может сам выбрать себе преемника — что в этом плохого? Он лишь предлагает кандидатуру, с которой Совет может не согласиться и выбрать кого-то еще. Ну, я мог отказаться — но ведь даже вы бы так не сделали! Если я скажу, что согласился по глупости, вы мне не поверите. Мне было девятнадцать лет!

— И Совет утвердил правителем мальчишку? Неужели не было более достойных?

Анмай улыбнулся, показав белые зубы.

— Были, а как же. Но по нашим законам власть нельзя давать тому, кто рвется к ней. Те, кто выбирают правителя, сами никогда не смогут быть выбранными. Зато они могут изменить выбор — нужно две трети голосов из пятисот… если честно, то власть принадлежит Совету, а не мне. По-моему, вообще никто не может управлять государством в одиночку — ума не хватит. Вот почему после Второй Революции, когда Тару и его сподвижники свергли зажравшихся бюрократов, вся власть принадлежит ученым — пятьсот самых крупных образуют Совет, который и управляет всем с помощью различных Комиссий, образованных из своих членов…

— И физики решают, как нам жить? Неудивительно, что мы живем так плохо!

— Не глупи! Ты знаешь, почему уровень жизни у нас ниже! А управляют те ученые, чья профессия соответствует доверенной им области — большей частью, конечно, экономисты. Ну, есть еще региональные губернаторы, секретари Совета — их восемь, мой друг Найте Лай…

— И чего же они добились? Развели гекс для поддержания своей власти? Стали превращать своих противников в «бывших»? Ведь это же чудовищно! И как эти ученые могут управлять, если они не покидают плато Хаос?

— В этом основная проблема. Но все же — мы живем вдвое лучше, чем тридцать лет назад, преступность исчезла почти полностью — вот что значит управление научными методами!

— Это я каждый день слышал в лагере — по радио.

Анмай зло рассмеялся.