Война в потемках

Попятившись в темную глубину бокового прохода, Сурт чуть не упал в шахту с ведущей вниз винтовой лестницей и бездумно пошел по ней. Он не помнил, сколько ярусов миновал, становилось все жарче, все труднее дышать. Потом он брел куда-то по страшным коридорам со стальными стенами, похожими на изъеденную древесную кору. Коридоры были совершенно пусты и освещены еле тлеющими лиловыми лампами. Его сознание начало мутиться, ему казалось, что кое-где здесь лежат кости, скелеты неестественных, чудовищних существ.

Потом он заметил нечто вроде окна. Стерев с него пыль, Сурт отшатнулся. На освещенной горящими домами улице возвышалось чудовище — бледно-рыжая шагающая машина, напоминающая тараканью голову на трех неестественно длинных ногах-спицах. Перед ней шла толпа… вероятно, людей — окровавленных, с вывернутыми внутренностями, с какими-то мерзкими мешкообразными тварями вместо голов. Лапы тварей глубоко ушли в уже несомненно мертвую, но еще двигавшуюся плоть. Такого просто не могло быть, но изображение казалось совершенно реальным, оно дышало сверхестественной, кощунственной жизнью. Истми ощутил приступ удушья и побрел дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Совершенно обессилев, он упал в каком-то тупике, равнодушно отметив, что здесь уже лежат черепа и кости.

Хотя даже сталь здесь превратилась в лохмотья, тупик перекрывал щит со странным изображением, глянцевито-блестящим и отлично сохранившимся, — нечто вроде лестницы, на которой стояло множество файа в странных одеждах, с лицами, неразличимыми в полумраке. Было лишь видно, что голову каждого окружает ореол — у одних светлый, у других темный. На верхней ступеньке, выше всех остальных, в одиночестве, стоял юноша, у которого не было ореола. Из его поднятой руки исходили одновременно и светлые, и темные лучи, они заполняли всю картину, образуя ее фон. В его лице было нечто знакомое, словно Истми уже встречал его где-то. Наконец он вспомнил — у Анмая Вэру, которого он много раз видел на портретах, было такое же лицо.

Слабый шорох отвлек его внимание. Хотя тяжелый, жаркий, застойный воздух здесь был совершенно неподвижен, что-то в глубине коридора взбивало вековую пыль, быстро приближаясь к нему. Как Истми не старался, он не смог разглядеть ничего больше и его охватил страх. Страх перешел в дикий ужас, когда его обволокло нечто совершенно бесплотное, болезненно-теплое, не дающее дышать. Он попытался освободиться от этого, но был уже слишком слаб, чтобы подняться. Казалось, что сам оживший воздух подземелья медленно душил его. Истми все реже хватал его судорожно открытым ртом, пока его дыхание не прекратилось окончательно.

Из дневника Найте Лая

«5-й день осады. (8.6.202/268 д. Э.)

Невероятно! До сих пор не могу прийти в себя! Вчера говорил с Вэру. Он сказал, что про-Эвергет еще недостаточно надежен, но обещал прислать нам ядерное оружие и инженера, который бы хорошо в нем разбирался — наш покончил с собой. Сегодня инженер прибыл! По порядку: в 21.45 приземлилась «Прелесть» — эти стелс-бомбовозы наиболее грузоподъемны. Она привезла всего четыре изделия — сверхмощную струйную бомбу, чтобы взорвать Товию, если она падет (ну и помощь!) и три мегатонных снаряда для 16-дюймовых орудий. А инженер… Но лучше я опишу встречу. Когда «Прелесть» села — мы прикрывали ее посадку всеми средствами, какие у нас были, — я встречал ее. Внешне «Прелесть» выглядит странно — это черный треугольник с выпуклыми сторонами длиной в треть вэйда. Выгрузкой контейнеров руководила высокая девушка в герметичном комбинезоне летчика — на «Прелести» нет пассажирских мест. Я не сразу узнал Хьютай, и настолько ошалел, что даже не поприветствовал ее. Она подошла сама. Далее последовал следующий разговор:

— Чем ты так удивлен, Найте?

— Интересно, как Анмай отпустил тебя — сюда? Или вы поссорились?

— Нет, но слишком близко к этому подошли. Я не хочу сидеть в безопасности на плато, когда мои собратья здесь гибнут — ведь в этом есть и моя вина. Меня обучили обращаться с ядерными зарядами, и я спасу вас, а если нет — зачем мне жить?

— Вот как? А как же про-Эвергет?

— Полностью готов, но мы не можем его применять — его точность еще недостаточна. Придется обойтись тем, что я привезла!

— Но Анмай…

— Очень не хотел меня отпускать, но я же не его рабыня! Нам нужно какое-то время побыть вдали друг от друга. Знаешь… после войны он сильно изменился… стал… жестоким, как подобает правителю… с мальчишками это бывает, когда они сознают свою беспомощность перед вещами, над которыми не властны. Я… люблю его по-прежнему, мне он нравится всякий… хотя порой я перестаю узнавать его и не хочу утешать на пути, по которому шли его предшественники. Я понимаю его, но… пока он думает и тоскует обо мне, ему будет не до убийств, поверь мне. А я пока буду защищать свой город и свой народ.

— Но что, если он просто найдет другую девушку?

Хьютай вдруг странно, недобро усмехнулась.