Война в России и Сибири

Между 15 и 20 октября я посетил генерала [К. Н.] Десино, он был военным атташе в Пекине, а теперь командовал 71-й дивизией. Я гостил у него в деревне Асова, одной из двух или трех деревень в России, где русскому правительству удалось поселить крестьян-евреев[92]. Приданные дивизии казаки были не прочь сыграть с местным населением дурную шутку. Когда нашли перерезанный телефонный кабель (кто знает, не казачьей ли шашкой), пошли толки о шпионах, которые прячутся здесь по лесам и болотам, и казаки надумали выгнать из деревни евреев и спалить их дома за предполагаемое вредительство и нейтралитет. Генерал Десино не испытывал большой симпатии к единоверцам, которые занимались в основном торгашеством, он предпочел защитить бедняков, которые выращивали хлеб. Поутру меня разбудил женский плач. Я поспешил на улицу и увидел высокого статного Десино в окружении стариков и плачущих женщин, они целовали ему руки и сапоги, благодаря за защиту. Генерал едва сумел освободиться от этих несчастных. Я не скрыл, как высоко ценю его человечность, и высказал свое мнение с тем большей охотой, что штабные его не одобряли.

Затем я провел несколько дней у генерала [П. С.] Оссовского, ему генерал Брусилов доверил основной маневр, поручив командование семью полками. Ставка настаивала на наступлении, генерал Брусилов нажимал на генерала Оссовского. Оссовский энергично сопротивлялся. Его останавливали огромные потери, которых не избежать, когда наступающих будут косить замаскированные пулеметы. Наверху руководствовались – и сколько еще лет после! – неисчерпаемостью человеческих ресурсов. Но это были теории штабистов.

Русский фронт на Волыни открылся в ноябре 1915 г.

Три маленьких деревенских домика на лужайке посреди глухого леса. Там и здесь за кустами болота, которые кажутся сухими, но вода спит под травянистыми кочками, стоит лошади наступить на них, и выступает густая грязь, ноги вязнут, лошадь не чувствует твердой поч вы и косит отчаянно глазом.

В самом большом доме – штаб дивизии, в двух других – офицеры полка, занимающего первую линию огня. А вокруг здоровенные неторопливые парни в серых шинелях, они спят под открытым небом или в землянках, которые защищают их от дождя и пуль.

Враг на расстоянии километра. Он прячется за такими же деревьями, что и мы. Разведчики пробираются сквозь кусты наощупь, и вдруг начинает строчить невидимый пулемет и косит наших людей.

Бывает, что целый день ни звука. Заржет лошадь. Ветер прошуршит листвой. Защебечет птичка возле дома. Кажется, все заснуло. Идиллия. Солдаты дремлют или перешептываются, сидя вокруг гранатометов. И если хорошая погода, если светит солнце и все вокруг блестит в его лучах, все улыбаются и все счастливы.

А за лагерем выстроены послушные и страшные, как прирученные бульдоги, блестящие горные пушки. Они повернули свои жерла в сторону врага и время от времени разражаются сухим лаем, далеко разносящимся под лесными сводами.

Вместе с темнотой в лес приходит холод. Повсюду вспыхивают большие костры, солдаты жмутся к огню. Сгрудившись, растягиваются на земле, млеют от тепла, поворачиваются спинами. Змеи обвивают палки, солдаты садятся вокруг костров, дорожа каждой теплой струйкой.

В штабном доме все смертельно скучают.