Война в толпе

В бою федералы держатся по-разному. Каждому, кто воевал, известны «необъяснимые» (для цивильных) перепады в боеспособности. Чечня — не Абхазия, особо не окопаешься. Я видел даже бруствера из тел павших, которые сооружали оставшиеся в живых.

При отступлении федералы бросают убитых, бывает раненых, всегда можно найти на поле боя «Осу», «Шмель», но только не автомат. Вероятно, существует какой-то приказ об ответственности за утерю личного оружия, и он действует.

(Я уже упоминал о беседе с генералом Яковлевым, она состоялась после того же боя с «Витязем» — чеченцы «торговали» двадцать убитых. Связь осуществлялась по коду 27–64.)

Единственной наступательной операцией чеченцев при мне было нападение на позиции русских. Неделю продолжалась «разведка». Численность противника оценивали в роту. Когда наехали, оказалось, что не меньше батальона. Мы потеряли до 10 человек, потери федералов тогда оценили, как водится в сто.

Недостаток муштры ведет к тому, что чеченцы плохо адаптируются к быстрой смене обстановки. Помню, как они запаниковали ночью при виде «точечных огней» на автоматах «Витязей». Как же, видно, сколько много врагов и как они «окружают!»

Я тогда сказал коменданту:

— Понимаю, что «лампочка Ильича» сюда не дошла! Но мы-то с вами цивилизованные люди, знаем, что такое электричество.

Хотелось бы воздать должное простому русскому солдату. Обычный «Колян» поддержал репутацию православного воинства своим страстотерпением. Собственно, «шестимесячники» взяли Ачхой-Мартан. Взяли за полчаса. Перед этим и они полночи пробирались к центру села от дома к дому. Там под мечетью спали чеченцы — и все смылись.

Изменение атмосферы вокруг Бамута мы почувствовали уже вечером в блиндаже. Ошибаются те, кто думает, что чеченцы говорят сплошь по-чеченски. Конечно, пресловутое генеральское «по радио слышна чистая русская речь» преувеличение, но количество русских слов вполне достаточно, чтобы уловить смысл разговора. Итак, мы «спали», а чеченцы сошлись на том, что пора «качать воздух».

Утром мы побежали… Белая «Нива» и два УАЗа были уже под горой у речки, а в Бамуте все еще продолжался бой. Кого с кем? Мы сошлись на мнении, что «контрактники» перестреливаются со «срочниками». Говорят, такое случалось не раз.

Мы остановились в пещерах и там «демобилизовались». Сдали оружие, командир выплатил нам деньги. Чего-чего, а денег хватало. Даже «опущенному» кабардинцу, когда того поранило при авианалете и того верхом поволокли в горы, в госпитале передали с курьером энную сумму денег. Кабардинец, правда, предложил все деньги курьеру. Взамен попросил только, чтобы тот никому не говорил о его местонахождении.

Комендант, по моим расчетам, располагал в Бамуте суммой миллиарда два российских рублей. Раздача Ельциным 100 миллионов рублей русским его нисколько не удивила. «Я могу десять таких помощей оказать».

После Бамута сам командир и группа непримиримых, вместе с которой он «свалил», решили пробираться… в Крым. Километрах в сорока от пещер у моста через речку наши проводники остановились — «почувствовали засаду».

— Давайте вернемся, а завтра на конях переедем.

Но мы отказались. Трое чеченцев и нас двое перешли мост. В селе за рекой, как водится, у кого-то нашлись родственники, и нас свели с гор.

В аэропорту Минеральные воды, в разорванных выше колена спортивных штанах, я выглядел более чем подозрительно. Поэтому, даже не удивился, когда на нас «наехала» милиция. Оказывается, в их крае за пребывание без разрешения было введено наказание — 10 суток ареста или 10 минимальных зарплат. Благо, в современной России, как некогда в государстве Хеттов, почти от всего можно откупиться. Милиция польстилась на мои четыреста долларов. Меня отвезли на вокзал, купили плацкартный билет до Киева, и отпустили!

Всего в боях за Бамут, чеченцы потеряли 6 человек, включая тех троих в речке. Какие потери понесли УНСО в Чечне? Мне известны только два случая. Басаевцы убили какого-то выдающегося «контрактника» с невероятной татуировкой. Наш, тоже любитель этого дела, пошел посмотреть. В руинах его и накрыло авиабомбой, не смогли откопать.

Вторым, уже летом, когда я находился на Украине, пропал без вести Виталик Шевченко. Тогда в недрах политического руководства возник вполне авантюрный план, обменять троих заключенных в Белоруссии «Унсовцев» на группу российский пленных. Виталик, человек невероятно, почти «книжно», порядочный, очень страдал от своего бессилия и невозможности помочь товарищам, поэтому, без колебаний и без какой-либо проверки, вызвался на предложенную авантюру.