Война в тылу врага

Прошло часа полтора. Никаких особых изменений в деревне замечено не было, кроме того, что сменились посты на заставах. Следующая смена должна была произойти в 15 часов. Время тянулось медленно, ребятам хотелось встать и погреться, но этого делать было нельзя. За двадцать минут до встречи два немца — один с автоматом, другой с ручным пулеметом — проследовали по улице. Вероятнее всего, это был дозор, высланный для наблюдения за местом встречи. Ощущение какой-то особой напряженности охватило сидевших в засаде, когда из секрета передали, что у высокой березы со скворечником появился человек и пошел вдоль улицы. Он приближался к низенькой избушке с покосившимся плетнем. Вышедшая к нему из-за угла женщина показала рукой в сторону кустарников и снова скрылась за хатой, а человек пошел прямо по немятому снежному покрову с топором в правой и с веревкой в левой руке, делая вид, что собирается нарубить вязанку хвороста.

«Монтер» пересек полоску кустов в том месте, где они были наиболее редкими, и направился болотом к большому кусту. Здесь сидел в белом халате сам Харитоныч. «Монтер» еще издали узнал в нем своего старого знакомого и, любезно улыбаясь, пошел к нему. Не доходя двух-трех шагов, он переложил топор в левую руку, освобождая правую для приветствия. Харитоныч крепко пожал протянутую ему руку и предложил присесть на кочку, Сам тоже сел и начал рыться в кармане якобы затем, чтобы достать принесенное письмо, «Монтер», ничего не подозревая, опустился на кочку рядом с узелком из парашютного шелка, и в тот же миг чьи-то мощные объятия схватили его и, сковывая ему руки, рывком повалили на спину. Топор был крепко зажат в левой руке. Его сильное, натренированное тело мгновенно напряглось, еще секунда, и он вскочил бы на ноги, но Харитоныч сильным ударом кулака в челюсть задержал рывок и прервал крик «монтера», а еще через несколько секунд гестаповец, крепко связанный стропами, с заткнутым ртом, был уложен па приготовленные салазки.

Харитоныч и бойцы, таща салазки, побежали к замаскированной подводе. Но крик шпиона, видимо, был услышан в деревне, там поднялась суета, но все, что позади, уже не было страшно. Лишь бы не отрезали путь вперед к лесу. Застоявшиеся кони легко подхватили галопом. Несколько очередей прозвучало вслед партизанам, но это был огонь, не пристрелянный заранее, а потому не представлявший большой опасности.

* * *

Рано утром, в понедельник, ко мне прискакал нарочный от Харитоныча и сообщил об успешном выполнении задания, а к вечеру на одну из вспомогательных точек был доставлен и господин особоуполномоченный гестапо.

«Монтера» везли ко мне связанным.

Высланные мной навстречу бойцы, увидев его со связанными руками и ногами, приказали немедленно развязать «товарища» и во всеуслышание обругали Харитоныча, добавив при этом, что он будет отвечать передо мной за невежливое обращение с интересующим нас человеком.

Гестаповец был доставлен на пост номер один. Я шел на долгожданное свидание с ним, едва удерживаясь, чтобы не бежать, и сердце у меня колотилось, бешено гоня кровь и затрудняя дыхание. Победа над сильным и опасным врагом волновала и давала большое моральное удовлетворение. Потребовалось напряжение воли, чтобы не выдать своего внутреннего состояния… Я встретил Косого спокойно и даже приветливо.

Лет тридцати восьми на вид, стройный человек с хорошей военной выправкой, с раскосыми глазами на энергичном лице, стукнув каблуками, отрапортовал на ломаном, но понятном русском языке:

— Господин полковник, по вашему приказанию электромонтер К. представлен в ваше распоряжение.

Не торопясь с ответом, я смотрел на него. Так вот он какой, наш неотвязный спутник, уже не бесплотная тень, преследующая нас на протяжении двух лет, а реальный человек во плоти! Мне он показался красивым, как охотнику кажется красивым с трудом загнанный и схваченный матерый зверь. Я поймал себя на том, что любуюсь Косым, и тут же подумал, что не нужно дать ему это заметить.

— До меня дошли сведения, — любезно обратился я к гостю, протягивая ему руку, — что мои люди учинили над вами некоторое насилие. Надеюсь, вы меня извините за них.

— Не извольте беспокоиться, господин полковник, — живо возразил повеселевший «монтер», — ничего особенного не случилось. Разрешите говорить о деле?

— Ну, о деле мы будем разговаривать завтра, а сегодня вы можете спокойно располагаться вот в этой землянке, — продолжал я, — Вам здесь дадут все необходимое и возможное в наших условиях.

— Благодарю вас, господин полковник, — щелкнув каблуками, ответил гестаповец.

Мне показалось, что у него появилась надежда на продолжение игры. Ведь пока с ним еще не произошло ничего, могущего показать ему, что все для него кончено. Единственное, что ему могло не нравиться, — это то, что его насильно и слишком грубо схватили на месте встречи. Но это действительно могло расцениваться как излишнее усердие людей, исполнявших поручение вышестоящего начальника. Во всяком случае, так мог думать господин К., так мог думать и я на его месте, — в этом не было ничего нелогичного.