Война в тылу врага

Мало наезженная, густо поросшая травой дорога поднималась в гору. На траве не было видно никаких следов. Но в нескольких местах дорожный грунт был разворочен неровными бороздами, точно кто-то пытался его распахать сохой на горячей норовистой лошаденке. Это следы схватки волков с лосями. Не в силах одолеть могучих животных, волки вонзали когти в дорожный грунт и раздирали его.

Легко было представить себе, что, кроме диких зверей, здесь давно никто не ходил и не ездил.

Вершины огромных сосен и елей по обеим сторонам дороги стояли неподвижно в бледно-желтоватых лучах осеннего солнца. Выпавший несколько дней назад снежок растаял, и мшистая почва обсохла.

В лесу было тихо, тепло.

Семь десантников с тремя автоматами и четырьмя винтовками шли молча по обочине дороги. Впереди шагал молодой высокий и широкоплечий парень. Голубоглазый блондин, с крупными чертами лица, с простым открытым взглядом и с медленной, развалистой походкой, на досуге он выглядел, что называется, рубахой-парнем.

Это был Александр Шлыков. Он шел твердым и спокойным шагом. И его спокойствие и уверенность передавались шедшим за ним бойцам.

Поднявшись в гору, Шлыков остановился и, нагнувшись, начал что-то рассматривать. Его товарищи ускорили шаги.

На мягком песчаном грунте четко выделялись отпечатки немецкой обуви с резиновой подошвой и бугорками на ней. По следам можно было определить, что здесь прошло человек двадцать. Люди шли оттуда, куда следовали бойцы. Шлыков остановился, стал рассматривать.

— Опоздали, товарищ командир? — осторожно спросил остановившийся рядом Яша Кулинич.

— Возможно, и так, — нехотя ответил Шлыков.

— А может быть, есть другая дорога и наши вернулись по ней? — нерешительно высказал свое предположение Кулинич. Ему так не хотелось терять надежду.

— Дойдем — проверим, — сказал Шлыков, стараясь не показать охватившего его беспокойства. — Осталось не больше четырех километров, — добавил он после паузы.

Поправив на плече автомат, он зашагал дальше. Бойцы молча последовали за ним. Уверенность в успехе дела оставила их у этого песчаного участка дороги.

Впереди показались жилые постройки хутора Красная Лука, Где-то там, километра два за этим хутором, и был один из намеченных еще в Москве пунктов сбора парашютистов, к которому стремились путники.

Шлыков остановил группу и послал двух человек на хутор в разведку.

Бойцы скоро вернулись и привели с собой одного из жителей.

Хуторянин спокойным взглядом окинул пришельцев, стараясь определить, что это еще за люди появились в его лесных кордонах.

«Венгерка специального покроя, как и у тех, такие же шапки-ушанки. И по возрасту подходят… Свои», — подумал он. Но в голове мелькнуло сомнение: «А вдруг немцы сняли все это с убитых или взятых в плен?»

— Вы житель этого хутора? — спросил Шлыков, указывая на видневшиеся постройки. — Как вас зовут-то?

— Да, вот уже более десятка лет живу тут. Зовут Андреем, а по фамилии Кулундук, — охотно ответил пришедший.

— Отойдемте-ка вот сюда, — предложил Шлыков, направляясь к молодой ветвистой ели.

Когда оба уселись на пни, командир группы заговорил, стараясь держаться как можно спокойнее:

— Скажите, гражданин Кулундук, вам не встречались здесь люди вот в такой же одежде, какая на мне?

Эти слова и выражение лица юного командира с улыбающимися глазами, резко ударявшего в разговоре на «о», убедили Кулундука в том, что перед ним один из десантников нашего отряда.

— В такой одежде были и ушли, — сказал Андрей Кулундук и улыбнулся. — Вы что же собираетесь так недружно?

Он еще раз пытливо взглянул в глаза молодому десантнику. У того радость сверкнула в глазах, но тут же он потупился и глухо переспросил:

— Ушли?..

Кулундук заговорил уже совершенно спокойно и уверенно:

— Да, видать, не везет вам со встречей, товарищ. Ваш командир, товарищ Батя, два раза побывал у меня и никого здесь из ваших не встретил. Приходил и начальник вашего штаба с пятью товарищами, но про них узнали немцы. Три дня стояли у меня потом каратели. Они ушли отсюда вот по этой же дороге. В тот же день ваш командир снова побывал у меня и тоже ушел.

Шлыков слушал хуторянина и поражался его осведомленности и откровенности в разговоре с незнакомым человеком. Раздумчиво, словно ища ответа на свои мысли, он проговорил:

— А может быть, все же… кто-нибудь здесь остался?

— Нет, никого не оставили, — твердо сказал Кулундук и, помолчав немного, посоветовал: — А лучше всего проверьте сами. Ребята ведь только наведывались ко мне, а стояли они на хуторе Ольховый, за два километра отсюда. Вон за той сосной идет туда дорожка, — он указал на высокую сосну с ветвистой кроной.

— Большое вам спасибо! — горячо поблагодарил Шлыков, вставая и пожимая руку Андрею Кулундуку. — Мы этот хутор сами найдем, а вы можете итти домой, — сказал Шлыков.

— Подождите немного. Я пришлю вам чего-нибудь подкрепиться, — предложил Кулундук и зашагал к хутору.

Шлыков молча кивнул ему головой и отвернулся.

Он хотел еще раз поблагодарить Кулундука, но не мог произнести ни слова. Слезы внезапно выступили у него на глазах, и спазма сдавила горло.