Война в затерянном мире

Но смертельной раны не было. Лейтенант был, видимо, оглушен. Но насколько тяжело? И что у него там, внутри, – сколько их видел Саша, почти целых снаружи, но с перебитыми внутренностями… И нога его, загнутая за сиденье!

– Боец, ко мне! – прокричал он, увидев ефрейтора, помогающего санинструктору тащить две сумки с красным крестом. – Прыгай на броню и держи его за руки!

Легкий треск пронзил уши Стольникова и наполнил сердце трепетом. Трепет превратился в ужас. БМП занималась пламенем изнутри, и вскоре баки с соляркой в задних дверях раскалятся до предела. Что случится потом, капитан превосходно знал. Уже не раз приходилось видеть, как взрыв уничтожает БМП, сбрасывая башню с корпуса, и как отлетают на сотню метров тяжелые бронированные двери.

– Все будет нормально, парень, – уверенно заявил Стольников ефрейтору, сам же в этот успех ни на йоту не веря. – Мы сейчас вынем его. Ты же поможешь мне?

– Товарищ старший лейтенант!.. – вспыхнул мальчишка.

– Я капитан. – И Стольников забрался внутрь через люк механика-водителя.

Внутри изувеченные два члена экипажа и трое из десанта, с которыми он ехал. Стольников на мгновение представил, как лежит среди них он, так и не решившись выбраться наружу. Но думал он при этом не о себе, а о тех, кто застрял в Другой Чечне.

Так и было: сломанная в колене нога лейтенанта зацепилась за спинку сиденья, и Стольников, морщась и слыша хруст костей, вытащил ее и поставил на стопу. Ему казалось – лейтенант сейчас очнется, напряжется от боли. И тогда оба погибли. Место, не вполне достаточное для одного, теперь занимали двое. Никакого простора для маневра с напряженным телом.

И в этот момент букет из запаха горящего бензина и дымящегося автола пробрался в его ноздри, заставляя действовать в аварийном режиме.

Сашей овладело отчаяние… Ему не под силу было ни просунуть лейтенанта в узкий люк, ни выбраться первым, чтобы после вытянуть его. Солдат тянул, но сил у него не хватало.

– Тяни, славянин, чтоб тебя! Тяни изо всех сил, дорогой!.. – проорал капитан, поднимая тело взводного.

Стольников был словно на последнем издыхании без акваланга на дне мелкой речки с пристегнутыми к гире ногами.

Жизнь – вот она. Он мог даже протянуть руку в люк, чтобы ощутить этот свободный, прогретый солнцем воздух. Но не может стать ее частью. Он застрял с телом раненого лейтенанта между жизнью и смертью.

Все, что он сумел, это выглянуть из люка. И тут он увидел то, от чего кожа его покрылась холодом. В нескольких десятках метров от изувеченной БМП и стонущих, разбросанных взрывом солдат стояло никак не меньше десятка зрителей, один из которых ел мороженое. Они с невозмутимым спокойствием – война быстро лишает чувства сострадания – смотрели то на взводного в люке, то на агонию раненых, смотрели безучастно, словно рассуждая, удастся ли первому выбраться из горящей машины, а вторым – подняться на ноги. И лица у них такие были, будто эти люди заключили пари – случится ли все это до того, как полтонны солярки разнесут корпус БМП на осколки, как гранату, или нет.

– Да что ж вы стоите, православные?! – взревел Стольников больше от ярости. – Помогите же, прошу, коль сами не догоняете!.. И исламу преданные – тоже помогайте!

И зевак вдруг покинуло равнодушие. Все бросились к машине. Раздался первый хлопок, предвестник хлопка основного, – это превратился в клуб пламени фильтр очистки топлива.

Стольников посмотрел снизу в напряженное, оскалившееся лицо солдатика, тащившего взводного из люка. Их троих от страшной смерти отделяло совсем немного времени. Скоро огонь начнет пожирать топливо, разбухая и увеличиваясь в размерах, баки раскалятся, как конфорки, и тогда – взрыв. Какой уже по счету?.. Для них троих – последний.

Толпа как по команде бросилась прочь от машины. Даже не сведущие в устройстве двигателя и топливной системы горожане догадались, что вспышка – лишь предупреждение о последующем за ней мощном взрыве.

Дико заревев, Стольников нырнул в салон, схватил лейтенанта и толкнул его вверх. Мгновение, другое – и лейтенант появился в люке по пояс. Еще секунда, и боец вытащил его на обгоревшую броню. Еще две – и Стольников, вынырнув сам, схватил ноги молодого офицера, и втроем они рухнули с БМП.

Капитан подсел под раненого, поднял, морщась от боли в колене, и побежал подальше от машины. Пот заливал глаза, но Саша видел зрителей, благоразумно удалившихся от огромного взрывного устройства…

Взрыв застал их в двух десятках шагов от машины. Получив толчок в спину – словно кто-то нечаянно врезался в Стольникова при падении, он ощутил дикий жар на шее и затылке. Взрывная волна, пахнущая сладкой вонью не до конца сгоревшего топлива, опалила его и уронила на землю. Он ждал удара, но земля все уходила вниз. Когда он понял, что падает в кювет с проезжей части и что лейтенант, соскользнув с его спины, катится вниз, Саша вдруг почувствовал тошноту.