Война в Зазеркалье

Украшением комнаты служила картина, изображавшая крестьян в поле, которые пахали землю плугом на конной тяге, хотя где-то на горизонте маячил силуэт трактора. Лейсер снова как будто услышал мягкий голос Джонсона, говорившего об антеннах: «Если ее нельзя вывести наружу, это превращается в большую головную боль. Придется как-то выходить из положения внутри помещения. Делается это так: натягиваешь ее зигзагом поперек комнаты в футе от потолка. Длина должна равняться четверти длины твоей волны. Разверни каждый виток как можно шире, Фред, но так, чтобы она не проходила параллельно каким-нибудь металлическим балкам, другим проводам и тому подобному. И ни в коем случае не позволяй хотя бы одному ее отрезку повернуться в обратную сторону, Фред, или ты сам себя поимеешь в одно место». Непременная грубая шутка с сальным подтекстом в конце – так уж работали мозги у простого человека: подобное легче запоминается.

«Я прикреплю ее к раме картины, а потом протяну в противоположный угол. Штукатурка мягкая. В нее легко будет воткнуть гвоздь», – раздумывал Лейсер. Он еще раз осмотрелся в поисках гвоздя или штыря и заметил бронзовые крепления карниза, к которому когда-то подвешивали шторы. Он встал и отвинтил головку с задней части своего станка для бритья. Она имела обратную резьбу, что считалось чуть ли не гениальным изобретением: человек случайный, попытавшись отвинтить крышку, только затянул бы ее еще туже. Из отверстия в ручке он извлек лоскут тончайшего шелка, который нежно разгладил на колене своими сильными пальцами. Достал из кармана карандаш и принялся затачивать его, сидя неподвижно на краю кровати, чтобы лоскут шелка оставался в неизменном положении. При этом грифель у него дважды ломался, стружка с карандаша сыпалась на пол к его ногам. Потом он начал писать в блокноте печатными буквами, какими многие заключенные пишут письма женам. Каждый раз, поставив точку, обводил ее кружком – этому его научили много лет назад.

Как только донесение было составлено, он провел черту после каждых двух слов, а под отсеченной парой поставил номер из той таблицы, которую заучил наизусть. Порой ему приходилось прибегать к помощи почти детского стишка, придуманного для облегчения запоминания, а иногда он путался и стирал написанное, чтобы начать еще раз. Закончив, он разделил столбцы цифр на группы по четыре и нашел для каждой соответствие на лоскуте шелка. В завершение работы перевел цифры снова в слова, записал полученное и еще раз разделил на группы по четыре слова.

Страх, как боль старой раны, скручивал низ живота, и при каждом чудившемся ему звуке он тревожно вскидывал голову в сторону двери, а рука с карандашом замирала над строчкой. Но на самом деле он не слышал ничего. Только поскрипывали доски в стенах старого дома, как скрипит обшивка парусного корабля на волнах.

Лейсер внимательно изучил окончательный текст донесения, понимая, что получилось слишком длинно. Будь он хоть немного искуснее в подобных вещах, работай его голова в этих условиях хотя бы немного быстрее, он бы нашел способ внести сокращения. Но как раз сейчас он не чувствовал себя в состоянии сделать это. К тому же его учили, что лучше внести в донесение одно-два лишних слова, чем быть неверно понятым на другом конце. У него набралось сорок две группы.

Лейсер отодвинул стол от окна и поставил на него чемодан. С помощью одного из ключей на цепочке отпер замки, не уставая возносить молитвы, чтобы ничто не сломалось в дороге. Он открыл коробку с запасными частями и дрожащими пальцами ощупал шелковый мешочек с кристаллами, привязанный зеленым шнурком к петле. Ослабив шнурок, высыпал кристаллы на грубое одеяло, покрывавшее кровать. Каждый из них был помечен рукою Джонсона – сначала шла частота, а под ней единичный порядковый номер в расписании смен сигнального плана. Лейсер выложил их по прямой линии, с силой вдавив в толстую шерсть одеяла, чтобы они лежали ровно. С кристаллами все обстояло проще всего. Он подошел к двери и проверил, надежно ли держится спинка стула. Та легко выскользнула из-под ручки, стоило ему немного нажать. Стул не давал ему никакой защиты. Лейсер вспомнил, как во время войны для подобных целей им выдавали специальные металлические клинья. Вернувшись к чемодану, он подсоединил передатчик и приемник к кабелю питания, подключил наушники и отвинтил ключ азбуки Морзе, крепившийся к крышке коробки с запчастями. А потом он увидел это.

С внутренней стороны к крышке чемодана был приклеен лист бумаги с полудюжиной слов и их эквивалентами на азбуке Морзе напротив каждого. Это были стандартные международные закодированные фразы, которые Лейсер никак не мог запомнить.