Война в Зазеркалье

– Наш военно-воздушный атташе в Хельсинки сумел выйти на Лансена. Тот подтвердил, что передал пленку Тейлору. Как я понял, русские перехватили Лансена в районе Калькштадта. Подняли в воздух два МиГа. Поиграли с ним в кошки-мышки, но затем отпустили.

– Боже, – сказал Вудфорд с глуповатой улыбкой. – Это многое объясняет.

– Ничего подобного. Разве что подтверждает некоторые известные нам факты. Если они объявили весь район закрытым, то почему бы им не патрулировать его с воздуха? Они могли закрыть его еще и для маневров – отработки взаимодействия сухопутных сил и авиации. Но вот почему они не принудили Лансена приземлиться? Это остается непонятным и только все запутывает.

В дверях стоял Леклерк. На нем был чистый воротничок по случаю визита в министерство и черный галстук в знак траура по Тейлору.

– Я приехал на машине, – объявил он. – Нам выделили пока одну из министерского гаража на неопределенный срок. Министр, представьте, даже расстроился, когда узнал, что у нас нет своего транспорта. Это «хамбер»[10] с личным водителем, как у Шефа Цирка. Меня заверили, что шофер – человек очень надежный. – Он посмотрел на Холдейна. – Я принял решение создать в департаменте особый отдел, Адриан. Мне бы хотелось, чтобы ты его возглавил. Аналитиками будет временно руководить Сэндфорд. Перемена пойдет ему на пользу. – Его лицо скривилось в улыбке, словно он не в силах был больше ее сдерживать. Им владело заметное возбуждение. – Мы засылаем туда своего человека. Министр дал согласие. Мы наконец снова в реальном деле. Завтра прямо с утра нужно снова собрать всех глав отделов. Адриан, в твое распоряжение я передаю Вудфорда и Эвери. Брюс, тебе поручается связь со всеми участниками операции; в первую очередь надо снова наладить тренировочную базу. Министр разрешил нам набирать дополнительных сотрудников на трехмесячные договоры. Но чтобы никакого лишнего балласта, разумеется. Обучение по прежней программе: обращение с передатчиком, огневая подготовка, шифры и коды, методы ведения наблюдения, рукопашный бой и маскировка на местности. Для этого нам понадобится дом, Адриан. Вероятно, этим сможет заняться Эвери, когда вернется. Я, в свою очередь, свяжусь с Шефом. К сожалению, все специалисты по изготовлению фальшивых документов перешли в его распоряжение. Нам понадобятся данные радиоперехвата из района Любека, все протоколы допросов перебежчиков, схемы минных полей на границе и других возможных препятствий. – Он посмотрел на часы. – Адриан, а теперь мне хотелось бы переговорить с тобой наедине.

– Скажи мне для начала только одно, – отозвался Холдейн. – Насколько Цирк в курсе операции и ее цели?

– Они будут знать только то, что мы сочтем нужным им сообщить. А что?

– Они уже знают, что Тейлор погиб. Об этом судачит весь Уайтхолл.

– Вполне возможно.

– Им известно, что Эвери отправился в Финляндию за какой-то пленкой. Им вполне могло попасть на глаза донесение из центра безопасности полетов о случае с самолетом Лансена. В их распоряжении множество способов добывать информацию…

– И что же?

– А то, что они будут знать далеко не только то, что мы соизволим им сообщить, или я не прав?

– Так ты приедешь на совещание завтра утром? – спросил Леклерк, немного сникнув.

– Думаю, что мне уже известны стоящие передо мной задачи. Поэтому, если ты не возражаешь, я бы хотел кое-что проверить. Сегодня вечером и, возможно, как раз завтра утром.

Леклерк был сбит с толку, но постарался не выдать этого:

– Отлично. Тебе нужна наша помощь?

– Мне бы не помешало воспользоваться твоей машиной. На час – не больше.

– Без вопросов. Я хочу, чтобы автомобилем пользовались мы все. Так сказать, на общее благо. Вот, Адриан, сейчас он в твоем распоряжении. – И он отдал Холдейну зеленую карточку в целлофановой обложке. – Министр поставил здесь свою подпись, собственноручно. – Его слова можно было трактовать и так, что подпись министра, подобно благословению папы римского, имела разные степени аутентичности. – Так, значит, ты согласен, Адриан? Возьмешься за это дело?

Но Холдейн словно уже не слышал его. Он снова открыл папку, которая лежала перед ним, и с любопытством всматривался в фотографию польского юноши, который двадцать лет назад сражался вместе с ними против немцев. Это было совсем мальчишеское лицо, но жесткое, неулыбчивое, со взглядом человека, которому больше приходилось думать не о жизни, а о выживании.

Заметив, что именно он рассматривает, Леклерк с облегчением воскликнул:

– Что ж, Адриан, я буду считать, что ты дал согласие. Начинается твоя новая жизнь. Открывается второе дыхание.

Холдейн нехотя улыбнулся, словно фраза Леклерка напомнила ему о чем-то, что он считал давно забытым.

– Этот парень обладает особым даром выкручиваться из любых передряг, – заметил он, постучав пальцем по фото. – Такого убить нелегко.

– Как ближайший родственник, – начал Сазерленд, – вы имеете право высказать свои пожелания о том, как поступить с телом покойного брата.

– Да, я понял.