Война в Зазеркалье

– Как раз наоборот, – язвительно возразил Смайли, – на приеме будут они.

– И, без сомнения, Контроль, – сказал Холдейн. – Верно?

– Прекратите! – вдруг воскликнул Эйвери. – Ради Бога, прекратите! Если хоть что-нибудь для вас имеет значение, мы должны сейчас выйти на прием! Во имя…

– Ну? – с ухмылкой спросил Холдейн.

– Любви. Да, любви! Не вашей, Холдейн, а моей. Смайли прав! Вы заставили меня сделать это для вас, заставили меня полюбить его! В вас уже любви не было! Я привел его к вам, мы жили с ним в вашем доме, я заставлял его плясать под дудку вашей поганой войны! Я играл для него на дудке, но больше дыхания у меня не осталось. Если я нанятый вами волшебник, Холдейн, то это моя последняя жертва, последняя любовь, больше я дудеть в вашу дуду не смогу.

Холдейн смотрел на Смайли.

– Поздравьте Контроля от меня, – сказал он. – Передайте ему мое спасибо, ладно? Спасибо ему за поддержку, за техническую поддержку, Смайли; за добрые пожелания, спасибо ему за веревку, которую он нам прислал, чтобы мы повесились. Спасибо за хорошие слова: за то, что прислал вас с цветами. Отличная работа.

Речь Холдейна показалась Леклерку слишком грубой.

– Эйдриан, давайте не будем так суровы со Смайли. Он всего лишь делает свою работу. Нам всем надо возвращаться в Лондон. Потом у нас донесение Филдена… Мне хочется показать его вам, Смайли. Расположение войск в Венгрии: кое-что новое.

– Я с удовольствием посмотрю", – вежливо сказал Смайли.

– Знаете, Эйвери, он прав, – со значением повторил Леклерк. – Будьте солдатом. Это превратности войны, надо придерживаться правил игры! Здесь мы играем по военным правилам. Смайли, я должен перед вами извиниться. И боюсь, перед Контролем тоже. Я думал, что наше прежнее соперничество еще живо. Я ошибался. – Он склонил голову. – Я хочу пригласить вас пообедать со мной в Лондоне. Мой клуб не соответствует вашим запросам, я знаю, но там тихо; хорошее общество. Очень хорошее. И Холдейн должен быть. Эйдриан, я приглашаю вас!

Эйвери закрыл лицо руками.

– Вот что я бы еще хотел обсудить с вами, Эйдриан, – Смайли, вы не будете возражать, я уверен, ведь практически вы член нашей семьи – вопрос о секторе регистрации. Система библиотечных досье уже устарела. Как раз перед отъездом я говорил с Брюсом. Несчастная мисс Кортни едва поспевает. Боюсь, что нам придется делать больше копий… первый экземпляр – ответственному офицеру, копии для информации. Сейчас в продаже появилась новая копировальная машина, делает дешевые отпечатки по три с половиной пенса за штуку, что вовсе не так дорого в наше трудное время… Я должен поговорить кое с кем об этом… в Министерстве… от стоящей вещи там не станут отказываться. Может быть… – Он замолчал. – Джонсон, нельзя ли делать поменьше шума? Мы пока еще оперативный Департамент, как вам известно. – Он говорил, как человек, который не забывает о своем облике и профессиональных традициях.

Джонсон направился к окну. Опершись о подоконник, он высунулся наружу и с привычной тщательностью начал свертывать антенну, накручивая ее на катушку, которую держал в левой руке. При этом он осторожно поворачивал бобину, как старушка – моток с шерстью. Эйвери всхлипывал как ребенок. Никто на него не обращал внимания.

Глава 23

Зеленый фургон медленно пересек привокзальную площадь с высохшим фонтаном. Небольшая радарная антенна на крыше автомобиля настороженно поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Позади, на достаточном расстоянии, ехали два грузовика. Наконец пошел настоящий снег. Они двигались след в след, с включенными габаритными огнями, с интервалом в двадцать ярдов.

Капитан сидел в фургоне сзади, у него было переговорное устройство, соединяющее его с водителем, рядом с капитаном дремал сержант, погруженный в интимные воспоминания. У радиоприемника скрючился капрал – перед ним на небольшом экране дрожала линия, и он беспрестанно крутил ручку настройки.

– Передача прекратилась, – вдруг сказал он.

– Сколько групп ты записал? – спросил сержант.

– Двенадцать. То и дело повторяется позывной, затем начало радиограммы. По-моему, ему не отвечают.

– Группы по пять или по четыре?

– По четыре, как и было.

– Он прекратил передачу?

– Нет.

– На какой частоте он?

– Три тысячи шестьсот пятьдесят.

– Продолжай поиск. На двести влево и вправо.

– Там ничего нет.

– Давай ищи, – резко сказал он. – По всему диапазону. Он меняет кварц. Через несколько минут опять начнет.

Радист стал медленно поворачивать большую круглую ручку, следя за зеленым глазком в середине аппарата, который то вспыхивал, то гас, нащупывая одну станцию за другой.

– Вот он. Три тысячи восемьсот семьдесят. Другой позывной, но та же рука. Быстрее, чем вчера, лучше.

У него под боком однообразно вращались магнитофонные бобины.

– Он работает на сменных кварцах, – сказал сержант. – Как на войне. Старый трюк. – Он был смущен – пожилой человек, которому напомнили о его прошлом.

Капрал медленно поднял голову.

– Вот оно, – сказал он. – В самое очко. Он где-то здесь.

Двое тихо вылезли из фургона.