Война во времени

Видимо, потому, что он всё решил для себя, подумал мальчик. От него уже ничего не зависело. Кроме одного: подороже продать свою жизнь в случае победы фюрера Яли в данной дискуссии. То есть душа уже вышла за границы страхов и сомнений и даже с каким-то любопытством наблюдала за окружающей действительностью, смирившись с любой судьбой, уготовленной для тела. Наплевала на него. Даже о том, как героически будет выглядеть его смерть, Саша уже не думал…

И деду не верил. Ибо не понимал, зачем тот спасает его. Ясно же было, что жизнь мальчишки для колдуна — тьфу! И растереть… Что-то ему нужно было. Ни на секунду Саша не сомневался, что никакая мумия тут ничего не решает. Во-первых, потому, что покойники никогда ничего не решают. А во-вторых… Да нет никакого «во-вторых». Ибо всё равно покойники никогда ничего не решают, даже если украшены цветными аппликациями и сидят в чуме воинов, привязанные к колышку. Или валяются на боку, как сейчас.

Как бы то ни было, дожал дед вождя. Другие воины помогли. Как понял Саша, это были представители здешней элиты. Вожди каких-то кланов, которые входили в племя Яли. А деление на кланы здесь значило много. Очень много. Например, на охоту, где Сашу пленили, вождь Яли пошёл только с охотниками из своей личной банды. Несмотря на то, что он — верховный вождь, в его полном распоряжении были только его собственные родичи. Остальными он мог командовать только через этих вот вождей второго уровня.

А они сказали: «Прав шаман. А ты, вождь Яли, не прав!»

И вот в итоге Саша оказался в чуме шамана. Накормленный, напоенный какой-то гадостью и почти свободный.

И просмотревший страшный сон… словно душа его сделал облегчённый выдох после всего пережитого…

* * *

Чтобы дух человека вернулся обратно из царства мёртвых, надо, чтобы он переселился в кого-нибудь из живых. Но если он переселится в живого, то тот может стать одержимым. Тогда его убивают и сжигают. Немногие умеют выдержать второго человека в себе. Вот я, могучий разумом, могу! Второй дух у меня под контролем, и он мне помогает прозревать.

Так вещал дедулька наутро, когда после треволнений предыдущего дня и ночи с кошмарами несколько измочаленный Саша сидел на земле у входа в чум и насыщался какой-то болтушкой. Болтушку приготовила одна из тёток — скорее всего, одна из жён колдуна.

Болтушка несколько бодрила. Вот только из чего она была сделана, непонятно. Единственное, что он видел, это то, как дед дополнял рецептуру какими-то своими травками…

Колдуна звали кратко: Да. Колдун Да. На местном языке «колдун» звучит как «вида». От слова «видеть», что ли? Почти — «провидец». Вот будет забавно, если это окажутся предки русских! Хотя… Одного слова мало. Опять же и внешне они — какие-то полунегры.

Ладно… Зато вместе получается ещё забавнее: вида Да. Видерда. Видел бы Олег своего тёзку, хи-хи…

«Видерде», кроме Саши, внимали ещё несколько детей. От сущей голой мелюзги до мальчишек примерно его возраста. Девчонки, как он заметил, на передний план не совались и лишь постреливали любопытными глазами откуда-то из-за тылов вигвамов.

Одежда и на них не изобиловала, отчего Сашка сам тут же отводил от них глаза. Но глаза всё равно норовили упереться в какое-нибудь тельце с остренькими холмиками на груди…

Деда Да, между тем, рассказывал, О том, как возникло такое поверье в переселение духов.

В давние времена, говорил он, люди жили в одной большой пещере и не покидали её. Выйдя однажды, они были поражены красотой окружающего мира и уже не нашли в себе сил вернуться обратно под тёмные своды. Там теперь только аннува живут.

Увидев, как быстро бегают большие звери, люди пытались быть похожими на них. Тогда звери отправились к первочеловеку Накматуги, чтобы узнать, кто эти существа, что гоняются за ними. И, получив ответ, звери, а вслед за ними птицы и прочие животные отказались жить с людьми. Гармония ушла…

Потом животные собрались вместе, и у них зашёл спор о том, как быть дальше с человеком. Первым сказала антилопа:

— Люди охотятся на нас. Нам надо уйти, чтобы они умерли с голоду и больше нас не трогали.

Вторым высказался лев:

— Если вы уйдёте, нам тоже будет нечего есть. Мы уничтожим людей.

И звери стали охотиться на людей и убивать их. И только птицы их не трогали. С тех пор люди украшают свои тела перьями птиц и не убивают их — в знак братства и уважения…

А тогда люди ушли от взбесившихся животных. Они пошли на север, где встретили новых зверей. Эти звери были добрее. Они позволяли собою питаться. А взамен люди позволили и им питаться своими умершими…

Это, кстати, шло на пользу людям. Ведь чтобы дух умершего не переселился в живого, надо сделать так, чтобы он перешёл к кому-нибудь ещё. Лучше всего — к зверю. Или к птице. Во-первых, после этого зверь проникается симпатией по отношению к людям, тянется к ним, к своим бывшим соплеменникам. А во-вторых, после того, как зверь умирает — или его убивают — дух человека уходит вместе с его духом. И никому уже не грозит. Он окончательно переселяется в потусторонний мир, где белеет, очищаясь от всего, что было на этой земле.