Война все спишет (СИ)

Однако было и то, что иначе, чем старческими чудачествами не объяснить. Днем нарочный доставил с десяток железных касок уродливой конструкции, которую штабные офицеры, увидев это «чудо-юдо» тут же стали называть их «собачьей миской». Было и злое название, которое, без сомнения к ним и прилепится, стоит только надеть эти каски на голову и застегнуть под подбородком ремешки — «тазик Фока», как он сам назвал их, впервые попробовав применить по назначению.

Не стоит этого делать — любой офицер станет посмешищем…

— Юлий Юлианович, — обратился Кондратенко к подполковнику Белозору, что прежде служил в 5-м ВС стрелковом полку, а теперь командовал егерским батальоном дивизии, — вы совершили невозможное, сбив японцев с позиции…

— Просто они не успели укрепиться толком, даже окопы не выкопали. Но их тут много, сейчас пойдут в контратаку. Вот смотрите, ваше превосходительство — у них артиллерия!

Над сопками вспухли белые клубки шрапнели — сотни железных шариков обрушились на землю «дождем». К счастью неопасным — с большим таким недолетом. Но это недолго исправить, и следующие снаряды могут взорваться прямо над головой.

Кондратенко оглядел егерей, понимая, что в иное время их командир получил бы хорошую взбучку за нарушение формы одежды — вместо сапог обмотки с китайской обувкой, гимнастерки разных оттенков зеленого, а на головах фуражки и папахи, а у некоторых вообще непотребные головные уборы. Это резало глаз, но генерал понимал, что иного просто может не быть, и обходятся тем, что под руку попало.

Стрелки заняли позицию правильно — укрывшись в канавах, за скатами, в ямках. И передвигались по-пластунски, елозя брюхом по выжженной солнцем траве. И тут Роману Исидоровичу бросился в глаза офицер — обмундированный чуть лучше, в фуражке, но в китайской обувке и без шашки, которую обязаны были носить все офицеры и в любой обстановке. На такое следовало обратить внимание, хотя бы ради того, чтобы нижним чинам не подавать дурной пример, все устав для того и писан. Но с другой стороны, генерал прекрасно понимал, что ползать лучше без шашки, она только мешать будет, а в схватке с нее никакого толка, лучше вооружиться маузером в дополнение к нагану, понятное дело. Однако пистолет этот дорог невероятно. Не всем по карману, особенно обер-офицерам — сорок полновесных рублей в столице, а здесь вдвое больше продавцы требуют.

— Куда пехота полезла, куда?! Побьют ведь дураков необстрелянных! Сейчас пушки работать начнут!

Белозор чуть ли не кричал, показывая влево — на зелено-желтом фоне выделялись густо рассыпанные белые пятнышки гимнастерок. То прибывший с марша батальон Тобольского пехотного полка пошел в атаку, солдаты лезли вперед настырно, впереди цепи, позади взводы в колоннах для поддержки. Вот над ними и вспухли разрывы — и многие белые пятна стали недвижимыми, хотя впереди них продолжалось наступление цепями, солдаты шли в наступление перебежками…

Японцы полезли в контратаку напористо, зло и дружно — их было много, батальон, не меньше. Занявшие оборону «охотники» стреляли вразнобой, никто им не подавал команду стрелять залпом. Роман Исидорович только наблюдал, не вмешиваясь — для него самого это был первый бой в жизни. И он сейчас хорошо понимал, что видеть поле сражения это одно, а вот совсем иное оказаться в гуще событий.

— Вот и хорошо, сейчас они все тут полягут — тоже необстрелянные!

Пулеметы ударили с сопки, как раз во фланг атакующей японской пехоты — и словно коса по траве, очереди прошлись по бегущим, маленького роста японцам. Они падали десятками, а потеряв сотни убитых и раненых, стали отползать назад и всячески укрываться в ямках и траве — теперь никто не поднимался в полный рост, даже офицеры, что прежде размахивали мечами. Выбили всех храбрых в одночасье, остались осторожные, или трусливые, тут все от взглядов зависит…

Нет в смерти красочности, она всегда страшна, и обличий ее много. Роман Исидорович шел мимо длинных шеренг, но не живых солдат, а погибших в бою, в котором русские все же вырвали победу, заплатив за нее большой кровью. Особенно много было трупов в белых гимнастерках, на которых алели кровью пятна. А вот егерей было всего два десятка, да и раненных у них оказалось мало — все же не так заметны, да и «пороха нюхнули» в предшествующих боях.

Генерал внимательно разглядывал тела и головы павших. Врачи уже подготовили доклад, и он хотел убедиться в приведенных там цифрах окончательно. В большей массе не пули убивали солдат, а осколки и шрапнель. Причем последняя была гораздо убийственней — очень много ранений в голову, причем смертельных. Мех папахи и сукно фуражки плохая защита от падающего с неба «железного дождя». Еще раз задумчиво окинув мертвые тела взглядом, которые после панихиды предадут земле, Кондратенко еле слышно пробормотал:

— А все же Фок прав со своими «тазиками»…

Глава 11

— Прорезать строй, атакуем неприятеля!