Война все спишет (СИ)

Если добавить к этому переброшенные в Забайкальскую область две кадровые пехотные бригады из 31-й и 35-й дивизий, с цель проверки пропускной способности Транссиба, то в течение трех-четырех месяцев после начала войны, численность группировки Маньчжурской армии составляла чуть более 170 батальонов. Из них 108 стрелковых и 64 пехотных батальона — 48 из числа последних ничем не уступали японским частям, и по силе соответствовали 6-ти резервным бригадам. Так что перевес самураев был незначительным в кадровом составе — 13 дивизий против 10, считая две бригады за дивизию. Двойное превосходство имелось лишь в резервных частях — 12 бригад против 6 сибирских в составе трех дивизий.

Данных сил вполне хватало, чтобы не допустить высадку 2-й армии Оку на Ляодунском полуострове, стоило только сделать главным районом сосредоточения приморский порт Инкоу. А не город Ляоян в глубине южной Маньчжурии, вокруг которого принялись спешно возводить укрепления под надзором инженерного генерала Величко. И начать выдвижение к реке Ялу солидных сил, но не для того чтобы прикрыть направление слабым отрядом, а нанести поражение продвигающейся по корейской земле одинокой 1-й армии Куроки, в составе которой было всего три дивизии.

Противнику нельзя отдавать инициативу, ведь навязывая ему сражение, можно сосредоточить больше сил, обхватить фланги и нанести решительное поражение, чего Куропаткин постоянно избегал, даже имея на это возможности. А на фланги выставлял лишь охранение, да и то из казачьих частей, а те, не имея пехотного усиления, не могли проявить должной устойчивости и вели себя по отношению к противнику пассивно. А вот японцы широко использовали обхваты и обходы, каждый раз вынуждая русские войска к отступлению в центре, где они стойко сражались.

А самое страшное в постоянных отступлениях то, что войска теряют веру в полководца и самих себя, и в конечном итоге, уже не надеяться на победу. А даже любой незначительный выигранный в самом начале войны бой необычайно воодушевляет войска, и те не ощущают могущество противника, а лишь только свое превосходство над ним. Так что японцы получили такой «бонус», о котором и мечтать не могли. Недаром в конце войны русская армия, имевшая уже над врагом полуторное превосходство, просто отсиживалась в окопах, не имея желания переходить в наступление.

«Моральное разоружение войск» — вот что было проделано Куропаткиным, и он с «успехом» повторит это в 1916 году, назначенный командовать Северным фронтом, по своей привычке продолжая обвинять всех и вся, как проделывал это не раз в Маньчжурии. Но тут обвинить его в развале трудно — просто к осени порыв угас, взбудораженный победным Луцким наступлением войск генерала Брусилова, и русская армия уже начала разлагаться, солдаты понимали понимали никчемность войны.

Здесь в Маньчжурии этот процесс пошел быстрее, стоило заключить перемирие — солдаты изначально воевали на чужой земле, не понимая целей войны, а постоянные отступления во имя «гениальных планов» командующего, совершенно доконали боевой дух армии. И не учитывать этого было преступлением, ибо воюют люди, а не бездушные оловянные солдатики. Вот только мало кто из штабных генералов это понимает, а Фок еще на войне осознал — груды новейшего оружия и боеприпасов ничего не стоят, ибо сила любой армии не в них, а заключена в людях, которые полны решимости до конца продолжать сражение….

Глава 34

— Как вы оцениваете японскую кавалерию, Павел Иванович? На что она годна, что может, и главное — что сделать ни в состоянии?

Мищенко с интересом посмотрел на задавшего ему вопрос генерал-лейтенанта Фока, про которого за последние месяцы ходило множество слухов и домыслов. А ведь знаком он был с ним еще со времен китайского похода, в котором Павел Иванович был награжден орденом святого Георгия 4-степени. И был искренне удивлен произошедшей с Фоком метаморфозой — старик, а как назвать человека, который старше тебя на добрый десяток лет, и давно перешагнувшего через рубеж, за которым идет уже седьмой десяток прожитых в жизни лет, кардинально изменился за немыслимо короткий срок. Стал совсем другим — боевитым и дерзким, первым нанес японцам ошеломительные поражения, да к тому же чрезвычайно предприимчив и энергичен. А откуда у него взялись полководческие дарования, приходилось лишь гадать. Однако воевать Фок стал иначе, чем предписывает устав.

— Это не кавалерия в подлинном смысле, Александр Викторович, скорее ездящая пехота. В первые столкновения они пытались действовать против казаков в конном строю, но удара пиками не выдерживали. Теперь воюют исключительно спешенными, и при малейшей стычке с нашими разъездами тут же уходят за пехотное охранение.

— У японцев в приданных дивизиях полках всего по три эскадрона войсковой конницы — достаточно ли активно ее используют?