Война за «Асгард»

Иван стоял к ней спиной, смешивая «отвертку». Худые лопатки вздрагивали под тонкой тканью рубашки, словно он каждую секунду ожидал выстрела в затылок. На мгновение Дане стало жаль его. Уйти, подумала она, немедленно встать, забрать ключи и уйти. Он хороший, чистый и честный мальчик, ты не должна впутывать его в свои грязные игры.

– Ваня, – тихо спросила Дана, – а что такое «нокс»? Кондратьев обернулся и удивленно посмотрел на нее.

– Нокс? Субтерминал компьютерной системы, дублирующий ее основные функции. А почему ты спросила?

Янечкова отмахнулась.

– Да так, неважно... А контроллеры в этих субтерминалах есть?

Иван улыбнулся – нежно и чуть-чуть снисходительно.

– Ну конечно, есть, Даночка. Там все, как в обычных системах, только ядро обычно может работать автономно, а ноксы, как правило, нет. А все-таки – зачем тебе?

– Секрет. Кстати, где обещанные коктейли?

Он подошел к кровати и протянул ей хайбол с «отверткой». Дана похлопала ладонью по золотистой паутинке, предлагая ему сесть рядом.

– Себе-то налил? Молодец. Ну что, выпьем за нашу встречу, Ваня?

– Выпьем, – неожиданно севшим голосом поддержал ее Иван. – Я так рад, что мы встретились... так рад, Дана... Ты – лучшая, ты замечательная девушка, Дана. Мне все время хочется быть рядом с тобой, глядеть на тебя, разговаривать с тобой...

– Стоп, – строго сказала Янечкова. – Сначала выпей, а потом будешь рассказывать. Вот так. На чем, стало быть, мы остановились? Разговоривать тебе со мной нравится?

Она вытянула ногу и положила ступню на колени Ивану. Тот вздрогнул от неожиданности и расплескал свой коктейль.

– Ну вот, ты меня еще и залил, – пожаловалась Дана. – Буду теперь пахнуть водкой. Терпеть не могу этот запах.

– Не будешь, – проговорил Иван сквозь зубы. Он боялся пошевельнуться, будто на коленях у него лежала не маленькая и изящная женская ножка, а свернувшаяся в кольцо кобра. – У меня там просто апельсиновый сок. Я же не пью, ты знаешь.

– Очень хорошо. – Дана отпила из своего хайбола и вдруг поморщилась. – Будь добр, вытри, пожалуйста, мою ногу. Сок имеет неприятное свойство оставлять липкие следы.

– Д-да, – ответил Иван, заикаясь. – Х-хорошо, сейчас... Он залпом допил свой сок и бросил пустой бокал на кровать.

Лихорадочно зашарил по карманам в поисках носового платка. Разумеется, ничего не нашел – немногие представители сильного пола постоянно носят с собой чистые носовые платки. Наконец, уже в полном отчаянии, Иван схватился за покрывавшую кровать золотистую паутинку и попробовал вытереть ею Данину ножку. Тончайшая ткань мягко скользила по загорелой глянцево поблескивающей коже, электризуя ее подобно тому, как кусочек шерсти заряжает янтарь. Дана прикрыла глаза и замурлыкала от удовольствия.

– Какая жалость, что ты залил мне только одну ногу. Изящным балетным движением она вытянула вторую ногу и положила Ивану на колени. Пощекотала его маленькими тонкими пальчиками с ногтями, крашенными в цвет розового опала.

– Не будете ли вы так любезны почтить своим вниманием и эту особу? Сока на ней, правда, нет, но ваши прикосновения будут ей приятны не менее, чем первой.

– Дана, – сказал Кондратьев севшим от волнения голосом, – Дана, ты меня дразнишь!

– Дразню, конечно, – засмеялась она и снова пощекотала его – на этот раз между пуговицами рубашки. – Впрочем, если тебе это не нравится...

Он промолчал – только скрипнул зубами. Пальцы его, холодные, как у мертвеца, осторожно поглаживали ее ножку – на этот раз уже без посредничества золотой паутинки.

– Я понимаю, что это далеко не самые красивые ноги, которые ты видел, – продолжала Дана. – Но что поделаешь – у меня других нет...

Иван резко наклонился и прижался горячими губами к ее ступне.

– У тебя великолепные ножки, Даночка, – проговорил он, задыхаясь. – Прости, я не могу выдержать... Я понимаю, что ты меня дразнишь, но я не могу...

– Разве я заставляю тебя сдерживаться? – улыбнулась Янечкова. – Глупый, глупый щеночек. Делай все, что подсказывает тебе твое маленькое глупое сердце.

– Ты не пожалеешь? – хрипло спросил Иван. Его правая рука уже поднималась вверх по ноге Даны, преодолевая сопротивление туго обтягивающего бедра платья от Альгари. – Мое сердце подсказывает мне много таких вещей, которые могут тебе не понравиться...

Дана хихикнула.

– А вот это уже целиком зависит от тебя, мой мальчик. О, какие мы страстные... Тише, тише, Ванечка, оно ведь снимается... Да, вот так, теперь здесь... Ну вот, видишь, все не так уж сложно...

Хорошо, что она догадалась незаметно стянуть с себя трусики заранее. Потому что Иван, набросившийся на нее, словно терзаемый голодом лев на раненую газель, на такие мелочи отвлекаться бы не стал.