Война за империю

И третье. Бежать некуда, потому что в Третьей полевой помимо 'кайсоку бутай' еще и личный моторизованный батальон 'Белой гвардии' Одноглазого, ведущий родословную едва ли не от Нечаевских добровольцев 1924–го. Русских там осталось мало, а вот культивируемая ненависть к 'краснопузой сволочи' — скорее преумножилась. Ни японцы, ни гвардейцы не будут размениваться на Линь, а в чистом поле о них не уйти и не защититься. Поэтому в данном случае 'победить или умереть' не красивый лозунг, а суровая правда жизни.

Неизвестно, какой пункт показался советникам более убедительным. Зато известно, что было дальше.

Авангард наступающих появился уже к вечеру, но до подхода основных сил цзолиновцы воздержались от открытой атаки. У защитников оказалось больше суток, и это время они потратили с умом, по мере сил превратив Линь в крепость. Ничто не мобилизует лучше, чем сожженные мосты, каждый знал, что теперь им остается только сражаться насмерть. Работали и копали все, до малых детей включительно.

Еще у нападавших хватало солдат, на вторые сутки осады Линь взяли в кольцо самое малое шесть — семь тысяч, но почти не было тяжелой артиллерии. Все осадные стволы отправились к Нанкину, а Шанову и его команде удалось привести в рабочее состояние английскую двадцатипятифунтовку, две советские полковушки и даже найти по два десятка снарядов сомнительной годности на ствол.

На этом везение кончилось, и началась схватка не на жизнь, а на смерть.

Тот, кто мог держать оружие — бился с врагом, тот, кто не мог — копал, носил воду и скудные боеприпасы, вытаскивал раненых, выползал собирать патроны у убитых врагов. И ждал своей очереди, чтобы заменить очередного павшего защитника.

Одновременно из Нанкина, невзирая на встречные атаки, сметая все на своем пути, к ним прорывалась конно — броневая группа Борзикова, который тогда еще не был ни генералом, ни даже 'Быстрым Гариком'. А через СССР и Монголию, от временной базы у Балхаша, меняя самолеты как перекладных лошадей, мчалась первая парашютно — десантная бригада Эрнста Мангейма.

И они все-таки успели. Это было почти как в кино — артиллерийская дуэль Шанова, самоубийственное ночное десантирование немцев прямо на позиции противника, отчаянный последний штыковой бой на развалинах и атака 'в сабли' кавалеристов Борзикова, переломившая ход битвы. Недаром за право снимать фильм по тем событиям едва не передрались советские и немецкие кинематографисты, и в конечном итоге вопрос решался между Сталиным и Шетцингом путем отправки в Марксштадт 'Броненосца Потемкина'. 'Непобедимых' снимал Эйзенштейн.

Одноглазый не смог взять Нанкин, его армада откатилась назад, преследуемая Армией Надежды и войсками Чан Кай Ши. Через полгода его убили его же командиры.

А тринадцать немцев и пять русских стали героями, известными всему миру. Строго говоря, оборона Малого Линя (ставшая затем 'сражением при Сяолинвэе') ничего не добавила к разгрому Третьей армии. По масштабам это была лишь небольшая стычка на второстепенном направлении. Но именно мужество и отчаянная свирепость воинов Сяолинвэя, тяжелейший рейд Борзикова и фантастический перелет Первой парашютной стали символом боевого братства СССР, ГДР и Коммунистического Китая. И именно с них стала неофициально отсчитываться история парашютно — десантных частей ГДР и мехвойск СССР.

Все участники получили полной мерой честно заслуженные награды, почет и уважение благодарного отечества. Кроме Шанова, который стал занозой и источником неприятностей. С одной стороны. Шанов, безусловно, нарушил все мыслимые положения устава. Убийство непосредственного начальника — один из страшнейших грехов военного человека. За это Шанова ждал трибунал и расстрел. С другой стороны, эти выстрелы спасли репутацию советников…

Кто решал судьбу лейтенанта от артиллерии, и на каком уровне она решалась, Солонин мог только догадываться. Достоверно можно было сказать лишь одно — Шанов исчез. Никто не знал, куда он пропал, чем занимается, жив ли вообще, да по большому счету никто особо и не интересовался. Слишком много занимательных и грозных событий происходило в мире и Союзе во второй половине тридцатых. Большая реформа армии, спор военных школ, 'заговор генералов' и многое — многое другое. Шанов исчез, как исчезали многие офицеры с куда большими звездами, бесследно и казалось навсегда. Его быстро забыли и лишь в воспоминаниях немногих жила память о том, что был такой человек.

До тех пор, пока не пришла новая война, и в составе нарвикского десанта на норвежский берег не ступил уже полковник Шанов. Прибавивший немало лет, но все такой же мрачный, неразговорчивый, равнодушный ко всему кроме Работы и Долга.

Паровоз уносил состав на запад, к Москве. Шанов по — прежнему то ли дремал, то ли спал. А Солодин прихлебывал остывавшую воду и думал, что готовит ему будущее…

Глава 25

Вкратце расспросив офицеров о новостях, контр — адмирал размашистым шагом отправился к кабинету Кудрявцева, временному обиталищу, в котором хозяин появлялся гораздо реже, чем на палубе своего авианосца.