Война за империю (СИ)

Тихо поскрипывало деревянное кресло-качалка, ветерок овевал прохладой открытую веранду, где сидел старик. Рядом с креслом стоял высокий круглый столик изящной работы, сильно разнящийся с прочей обстановкой — прочной и грубоватой. Пожилой человек вытянул руку, снял со столика полупустую стеклянную банку без наклеек и сделал глоток желтоватой жидкости. Характерный запах сообщил лучше всякой этикетки, что это совсем не лимонад. Как будто для того, чтобы развеять последние сомнения у возможного наблюдателя, хозяин банки пропел негромким, хрипловатым, но вполне приятным баритоном, слегка дирижируя сосудом в такт словам:

Генри Бичер совместно

С учителем школы воскресной

Дуют целебный напиток,

Пьют из бутылки простой;

Но можно, друзья, поклясться:

Нас провести не удастся,

Ибо в бутылке этой

Отнюдь не невинный настой!

Человек поставил банку обратно и неожиданно легко поднялся из кресла, подойдя к низкому, по пояс, ограждению веранды. Теперь его можно было рассмотреть внимательнее. Не слишком высокий, чуть ссутуленный, в простой клетчатой рубашке из грубой шерсти и таких же рабочих штанах на старых подтяжках, что, наверное, помнили еще времена 'сухого закона' и 'ревущих двадцатых'.

За его спиной стукнула дверь. На веранду шагнул другой человек, даже на беглый взгляд значительно моложе. Если старик будто сошел со страниц бытописания фермеров до начала Депрессии, то новый персонаж больше напоминал коммивояжера средней руки. Костюм, аккуратно повязанный галстук с медной заколкой, коричневые туфли. Все достаточно новое, недорогое и несущее чуть заметный отпечаток стремления владельца казаться состоятельнее и значимее, чем на самом деле.

— Тебе пора, — негромко сказал старик, не оборачиваясь, с искренней печалью. Помолчал и добавил — Сынок.

Молодой человек в костюме легко подошел к нему вплотную и положил руку на плечо. Слегка сжал длинными пальцами, куда более сильными, чем могло бы показаться по беглому взгляду.

— Да, отец. Пора, — в его голосе звучал та же печаль, разбавленная чувством необходимости.

— Плюнул бы ты на эти европы, Питер, — старик повернулся к нему, попутно взглянув на теряющиеся вдали вершины, окаймляющие округ Хот-Спрингс, что находится в штате Вайоминг. — Нет там ничего хорошего, уж я то знаю…

— Я помню, — улыбнулся молодой человек. — Мистер Даймант Шейн, доблестный ветеран Битвы Четырех, кавалер медали Британской империи за сражения девятнадцатого года.

Теперь, когда Питер Шейн улыбался, было видно, что он отнюдь не так юн, как могло показаться вначале. Короткие светлые волосы и гладкая кожа безмятежного лица создавали обманчивое впечатление, но глаза… Эти глаза определенно видели много, слишком много скверных вещей.

— Непоседа, — вздохнул старый Даймант и сел обратно в кресло-качалку. — Хлебнешь? — спросил он, указывая на банку, в которой еще оставалось изрядное количество доброго деревенского самогона.

Питер качнул головой, отказываясь, и присел прямо на перила ограды, поддернув брюки.

— Бросил бы это дело, — сказал Шейн-старший, снова тяжело вздыхая. — Бегать с пистолетиками и бороться с разными большевиками — это занятие для молодых и глупых. Тебе уже за тридцать, пора остепениться, сесть за начальственный стол и говорить 'да, сэр, я немедленно отдам соответствующий приказ, господин министр!'.

Шейн-младший не удержался от новой улыбки, настолько точно отец воспроизвел гнусавый акцент 'Большого медведя' Джефферсона, шерифа округа, неистового республиканца и непримиримого борца с самогоноварением.

— Отец, мы это обсуждали, — отозвался Питер. — Это моя работа, она мне нравится, я умею ее делать. И, кроме того… — он сделал паузу. — Ну, ты знаешь…

— Не доведут тебя до хорошего эти старые детские обиды и игры в месть, вот что, — буркнул старик и умолк, видя, как непроизвольно опустились в мрачной и злой гримасе уголки губ сына.

Даймант еще раз глотнул из банки.

— А тебя не доведет до добра привычка глушить 'чай' до ужина, — подколол в ответ сын.

— Я уже сорок лет пью по стаканчику перед завтраком, обедом и ужином, оттого здоров и переживу всех этих новомодных докторишек, — сварливо ответил Даймант и резко сменил тему разговора. — Тебе денег надо?

— Ты весь в Дедулю, — ответил Питер, качнув головой в непонятном жесте, то ли восхищаясь, то ли немного, самую малость, осуждая. — Завязывал бы с этим, прости Господи, бизнесом. Варить самогон бочками и давать деньги в рост — занятие для молодых, — Питер определенно решил вернуть отцу шпильку.

Старик прищурился в хитрой усмешке и стал похож на мудрого, саркастичного лепрекона, глумящегося над незадачливым искателем горшка с золотом.

— Что, уже полиция караулит за калиткой? — медовым голосом вопросил старший Шейн. — Или разоренные заемщики осаждают мой скромный нищий домик?