Война за империю (СИ)

Пилот глянул через плечо. Стрелок-навигатор сидел все в той же неподвижной позе, положив одну руку на казенник пулемета, другую на ящичек с инструментами. Вот уж кого было по-настоящему жаль так это его. Для бомбардировщика опаснее всего атаки с задней полусферы, и стрелок сидел, как флюгер, открытый всем ветрам и огню. Многие не выдерживали давления опасности и в 'Арсенале' стрелков все чаще заменяли призванные англичане. Но этот держался неплохо и даже слегка манерно, с чисто галльским вызовом. Почувствовав взгляд, француз оглянулся и неожиданно лихо подмигнул.

— Сигнал.

Мартин быстро развернулся обратно, рефлекторно обежал взглядом всю доступную зону обзора, проверил скорость, высоту, состояние моторов. И только потом чуть вопросительно качнул головой.

— Есть сигнал, — повторил 'Джонни', - на пределе досягаемости, но устойчивый.

— Может, корабль? — скорее для порядка уточнил Мартин.

— Нет, слишком далеко и слишком отчетливо, значит на высоте. Судно потерялось бы в фоне шторма.

— Направление?

— Строго юго-восток, на одиннадцать ча… градусов на двадцать от текущего курса.

— Давай в часах, мне так тоже привычнее, — отрывисто бросил Мартин, доворачивая штурвал.

— Уверен, что одиночный? — уточнил он на всякий случай.

Американец лишь досадливо передернул плечами.

Вот и началось.

Мартин уже почти привык к мысли, что сегодняшний вылет закончится ничем, и тем тяжелее было сбросить невольную легкую расслабленность. Привычно ворочая штурвалом, он автоматически считал. Предел дальности локатора — пять километров. Но это формально, на практике, в зависимости от высоты цели и атмосферы максимальная дальность обнаружения могла составить и милю и пять-шесть. Судя по погоде — здесь скорее меньше, чем больше. А стихия разыгралась не на шутку. Еще с обеда ветер усиливался, равномерно, но неотвратимо. К вечеру с моря нагнало сплошной облачный фронт, воды пролива непрестанно вскипали барашками штормовых волн.

Мартин лег на новый курс.

— Без изменений. Или нет… — докладывал оператор. — Неясно, он как будто висит на месте.

'Москито' и так летел на скорости едва-едва двести пятьдесят миль в час, Мартин сбросил скорость до двухсот и сразу же сбавил еще малость.

'Джонни' резко качал головой, похожий на огромного дятла, его пальцы порхали над панелью в ритме хорошей машинистки.

— Дальность где-то миля с четвертью, идет прямо на нас или под малым углом, не больше десяти градусов, может, пятнадцать, очень медленно.

Ветер попутный для нас, тот идет против, значит, это не метеозонд, размышлял Мартин. Самолет. Одиночный — значит, не бомбардировщик красных, те всегда летали группами, пусть даже и малыми. Скорее всего, это 'летучий голландец', то есть такой же одиночка. И теперь вопрос в том, есть ли у него наведение с земли. И насколько оно хорошо. Разведка клялась, что нормальные стационарные РЛС красные даже с божественной помощью введут в строй не ранее, чем через полгода. И это хорошо, вполне можно помериться силами.

— Поворачивает и, похоже, снижается. Поворот на запад, вправо от нас.

Мартин сжал зубы и слегка повернул штурвал вправо, одновременно прибавляя газ. Было бы очень хорошо подловить 'голландца' на повороте, выйдя в тыл. Тогда шестьдесят градусов 'длинного глаза', да пусть даже сорок пять реальных выведут 'москито' точно на цель, а вот большевик его даже не увидит. Но вот почему противник поворачивает? Да еще со снижением?

Мартин покрылся потом, пальцы сжали рукоятки штурвала, гул двигателей ушел куда-то на задний план.

Красный поворачивает, причем самым выгодным образом для атаки, позволяя зайти себе в хвост. Если у него есть радар, и он видит 'Москито', то это чистое самоубийство. Если радара нет, что делает одинокий самолет над проливом? При этом красный снижается, значит, предполагает, что его могут заметить.

Непонятно!.. Если только…

Он перещелкнул тангенту переговорника на общую связь.

— Делаем круг, всем смотреть!

Оператор впервые за бог знает сколько времени оторвался от радара и вперился в Мартина полубезумным взглядом.

— Такого не бывает, — нужно было объяснить, как можно короче и яснее. — Так не подставляются. Или он слепой или их несколько. Следи, я пойду в вираж.

Мгновение оператор непонимающе смотрел на него, потом кивнул и вернулся к своему волшебному окошку. Хороший 'Джонни', правильный и несуетливый…

Скорость двести пятьдесят, учесть ветер, высота две с половиной с небольшим подъемом. Полный вираж займет не меньше сорока секунд, может даже минуту.

Надо прибавить скорости, но нельзя, тогда повысится риск огненного выхлопа из выхлопных труб, и если 'голландцев' хотя бы двое, то с тем же успехом можно просто пускать из кабины сигнальные ракеты. Вот и еще одна причина, по которой обычные летчики так тяжело переучивались на ночных пилотов. Днем скорость была залогом жизни, ночью стремление 'прибавить газа' приводило на тот свет самым коротким путем.