Война за океан. Том первый

Римский-Корсаков спросил о маньчжурах, где их посты и селения. Оказалось, что маньчжуры привозят дамам сарацинское пшено, сласти, орехи, пряности, китайский шелк.

– Вы видите, мы, дамы, одни и не боимся нападения маньчжуров, которых так опасается правительство в Петербурге! – сказала Екатерина Ивановна.

– У нас есть и китайцы среди знакомых маньчжуров, – заметила госпожа Орлова.

– Первое время было страшно, происходили трения, купцы восстанавливали гиляков против нас. А теперь все стихло и маньчжуры – наши друзья.

– Вы можете передать адмиралу, чтобы он не опасался из-за маньчжуров приблизиться к нашим берегам, – с холодной иронией сказала Бачманова.

Дамы подтвердили, что Муравьев не снабдил экспедицию как следует. Он уехал в Петербург и шлет письма, в которых целует ручки Екатерине Ивановне.

Римский-Корсаков стал уверять, что Чихачев честно исполнил свой долг, он хлопотал, старался, какой бой выдержал с генерал-губернатором.

– Мы в этом не сомневались, – ответила Екатерина Ивановна.

– Муравьев ему все обещал, и Николай Матвеевич уверен, что пост снабжен всем необходимым.

– Но губернатор прислал лишь часть того, о чем мы просили. А вы видели наши пушчонки с брига «Охотск»? Были еще две, они отправлены – одна в Николаевский пост, а другая – в Де-Кастри.

– А на Сахалин?

– Тут Компанией и правительством присланы пушки большого калибра.

Римский-Корсаков думал о том, как нехорошо, что Муравьев дал честное слово, а ничего не сделано, парохода нет. И при всем этом Геннадий Иванович исследовал Сахалин и ушел туда с десантом. На карте явилась масса новых пунктов. Пока наша эскадра стоит в Японии и желает просветить японцев, тут – по карте видно – жизнь далеко ушла вперед. Он понимал, каких трудов стоило занять каждый новый пункт.

– А какое впечатление у вас от нашего Петровского?

– Прекрасное! Я уж говорил доктору, что это единственное место на океане, где англичанами и не пахнет! Здесь все очень основательно сделано, и молодцы ваши производят отличное впечатление.

Она думала: «Все это так. Но идет зима, а у нас нет запасов сахара, масла мало, нам опять предстоит питаться ржавой рыбой, хлебом из старой муки и звериным мясом, к которому начинаешь чувствовать отвращение».

– Да, это так! – произнесла она. – Мы обстроились, и у нас все есть… Но какова будет зимовка на наших новых постах? В Де-Кастри и Хади? Какие там отношения с туземцами? Вы не хотите посетить эти посты на обратном пути в Японию?

– Я…

– Вы ограничены временем и спешите в Японию?

– Нет, это ничего не значит! – вспыхнул Римский-Корсаков и подумал: «Черт побери! В самом деле, долг мой зайти в новые бухты, какую бы я ни снес за это ответственность. Мало ли что там могло случиться». – Я бы прежде всего хотел встретить Геннадия Ивановича и откровенно объяснить ему все. Я сам считаю требование адмирала Путятина недостаточно верным.

– С Сахалина он возвратится в Де-Кастри и высадится там, чтобы следовать вниз по Амуру.

– Я непременно зайду в Де-Кастри. Адмирал ограничил меня временем, так как он опасается, что начнется война, известия о ней могут быть в Шанхае, и по прибытии в Нагасаки шхуна немедленно пойдет в Шанхай за ними. Но судьба новых постов заботит меня, и я непременно постараюсь посетить и Хади, и Де-Кастри. Даже если мне не удастся увидеть Геннадия Ивановича, то я увижу, что делается на этих постах, и постараюсь, чем возможно, помочь…

Ее чистый взгляд был полон благодарности.

– Муж запаздывает, и я очень сожалею, что вы не увидите его здесь. Да, вам надо повидаться. Конечно, проще надеяться на встречу в Де-Кастри. Если его там не будет, вы сможете, ожидая его, зайти в Хади. Вы объявите адмиралу, что у вас не было иного выхода узнать истинное положение вещей с Сахалином, как встретить самого Невельского, так как никто ничего не знал, вы застали в Петровском лишь дам под начальством доктора. Это уважительная причина. Вы искали его, желая исполнить приказание адмирала. Вы желали убедить господина Невельского, что Сахалин нам не нужен, и искали встречи.

Римский-Корсаков почтительно склонил голову.

Заговорили о Хади.

– Муж назвал его именем императора Николая. Это Императорская гавань. Он говорит, что это в самом деле Царь-гавань, как существует Царь-пушка.

Екатерина Ивановна заметила, что в Хади не бывают маньчжуры, туда даже не заходят китобои. Они не знают ее. Поэтому там нельзя приобрести продовольствия.

– Ведь иностранные китобои иногда помогают нам. Но они требуют за свои продукты серебро или меха. Сначала мы не знали и опасались их и даже стремились запретить им посещение края. Но теперь американцы, как и маньчжуры, которых так опасаются в Петербурге, не раз выручали нас. Если это не было бы запрещено законом и у нас были бы люди, мы могли бы мыть золото на наших речках и таким образом добывать себе пропитание, которого нам не дает правительство.

Много нового услыхал на этом обеде Воин Андреевич.

«Медлить нельзя, – решил он. – Надо спешить скорей навстречу Невельскому. Ну и досталось мне за адмирала!»

Явился боцман и доложил, что все готово.