Война за океан

Оба маньчжура поклонились почтительно, Сычевский и Свербеев подали им руки, которые те пожали. Один из маньчжуров приказал отогнать народ.

— Это у них полиция! — пояснял Маркешка, показывая на плохо одетых людей.

В руках у полицейские длинные палки; взявши их за середину и держа перед собой поперек, полицейские давили на толпу, осаживая ее без всяких церемоний. Тем временем Сычевский пригласил офицеров в лодку. Чиновники предъявили свои визитные карточки, писанные по-китайски и по-маньчжурски. Один из них, черноусый, с грозными мохнатыми сросшимися бровями, по имени Илунга, оказался ротным командиром, другой, румяный, молодой, — Фындо, видимо китаец, — младшим офицером. Они уже знали, что прибывшие русские говорят и по-маньчжурски, и по-китайски.

Сычевский стал объяснять, что должен повидаться с начальником Айгуна и передать ему письмо от генерал-губернатора, который плывет сзади.

— Этого нельзя сделать сразу, — улыбаясь ответил грозный Илунга, — сначала надо испросить позволения. А вы должны оставаться в этой деревне и ждать.

Под навесом в лодке уже было приготовлено угощение. Маньчжуров пригласили к маленькому столику. Оба офицера охотно выпили вместе с русскими и стали быстро закусывать.

— Сколько же ждать?

— О! Очень быстро! Дня два-три, не больше.

— Нет, мы сегодня должны закончить все обязательно У нас на судах есть военные люди, они идут на устье реки, чтобы защитить там наши поселения от врагов.

Илунга стал объяснять, что бывал у русских, производя осмотр границы, доходил с отрядом стражников до Усть-Стрелки и видел там лодки и один раз даже видел самовар. Оба офицера раскраснелись от вина и говорили без умолку о разных пустяках. Время шло. Сычевский стал объяснять, что ждать нельзя и что лист надо вручить сегодня утром, как можно скорее.

— Мы посланы нашим начальником генерал-губернатором, управляющим пятью областями.

Лодка быстро пошла вниз. Вскоре из-за мыса стал появляться город, похожий на деревню. Крыш становилось все больше и больше. Видны стали большие лодки на реке и глинобитная стена на берегу.

«Так вот каков Айгун», — думал Свербеев.

Он — молодой человек, недавно закончил университет и прислан в Иркутск. Муравьев там обзаводится чуть ли не своим министерством иностранных дел, с тех пор как государь дозволил ему сноситься с Китаем, минуя графа Нессельроде. Свербеев сошелся в Иркутске с обществом, бывает у Трубецких, ухаживает за их дочерью.

Казаки пристально вглядывались. На берегу поднималась глиняная стена, за ней видна гнутая позолоченная крыша с резьбой на коньке.

Вдоль берега, как и предсказывали чиновники, стояла военная флотилия — большие, темные от времени лодки, разукрашенные равными знаками по бортам и на мачтах. Казаки заметили и показали Сычевскому и Свербееву на некоторые лодки, что стояли не на воде, а на отмели. Другие едва касались кормой воды. Алексей Бердышов объяснил, что большинство маньчжурских военных кораблей, предназначенных для крейсирования по реке, видно, насквозь прогнило. Суда могли стоять только у берега. Над всем этим кладбищем пестрели яркие торжественные флаги. На берегу — большая толпа. Как бы ровняя ее ряды, разъезжали конные стражники.

— Это войско их, и нойоны выстраивают своих солдат, — сказал Хабаров.

На песке стояла батарея из десятка закрытых чехлами пушек, обнесенная веревкой на колышках.

— Гарнизон, что называется, в ружье! — молвил Сычевский.

— Что, Маркешка, боязно? — потихоньку спросил кто-то из казаков.

— Чего боязно? Я их и прежде не боялся!

— А как тебя трепали тут, помнишь?

— Нынче не приходится Айгун обходить стороной, — с достоинством отвечал маленький казак.

Он сидел у руля и смело правил прямо к пристани, туда, где нойоны строили солдат и где развевались флаги. Не раз приходилось Маркешке проходить мимо этого города. Тут жили сборщики дани. Когда-то попался Маркешка в руки здешних стражников, побывал в Айгуне, посидел в яме. Но нынче чувствовал Маркешка с гордостью, что его никто не тронет. Он уже не одинокий охотник, собравшийся с товарищами на дедовы земли, а теперь за его спиной стоит Русь. Затронь Маркешку старые враги — она ударит по Айгуну.

— Китайцы сами этих маньчжуров ненавидят! — сказал Маркешка.

Лодка пристала к берегу, Свербеев и Сычевский вышли из нее. Алексей Бердышов, Маркешка и двое казаков сопровождали их. Маркешка волновался, опасаясь, что господа могут оказаться нетверды с айгунцами. Он с гордостью оглядывал всех вокруг. Все пошли вверх по холму, в глубь Айгуна, куда когда-то везли Маркешку, связанного и избитого. Полукругом выстроилось маньчжурское войско, а он теперь шагал смело и открыто, с оружием, в полной форме, там, где его и его друзей считали самыми смертными врагами, шел по этому запретному городу, и сердце его ликовало.

Вот и войско, вооруженное палками, копьями и луками. Навстречу вышли пятеро чиновников. Тут и недавние знакомцы — Илунга и Фындо. После кратких переговоров они согласились вести русских в крепость.