Война за справедливость, или Мобилизационные основы социальной системы России

Научные изыскания советского и постсоветского времени как-то вымыли из истории простой и очевидный факт: «Декрет о земле» не был продуктом только большевистской мысли, это была общесоциалистическая программа действий в деревне, выработанная эсерами, которая в разных вариантах кочевала из одной социалистической программы в другую. Наверное, поэтому, еще со времен перестройки всякая «пишущая братия», вторя эсерам, талдычит нам про то, что большевики украли эсеровскую аграрную программу и поэтому победили. Но что мешало эсерам, воспользовавшись собственной программой, выступить и победить, самим взять власть или разделить ее с другими социалистами? Хотя… в этом случае, как отмечают специалисты, размеры катастрофы трудно себе даже представить, потому что, «отвечая требованиям общинного крестьянства, аграрная программа эсеров не давала ответа на вопрос, за счет чего и кого государство будет удовлетворять потребности городского населения, армии и др. в продуктах сельскохозяйственного производства».[566]

Историкам известен случай, когда один из авторов программы В. М. Чернов выступал перед крестьянами, и кто-то из них возмущенно потребовал – «бери власть, сукин сын», ответа не последовало. Потому что взять власть эсеры не могли, поскольку считали Февральскую революцию буржуазно-демократической. А чтобы перейти к социалистическим преобразованиям – отмене частной собственности на землю, например, – теоретически нужно было сначала достичь расцвета всех буржуазных политических и экономических институтов, той же частной собственности на землю.

Для этого созвать Учредительное собрание, действительно, а не на словах, отменить сословия, принять Конституцию, сформировать буржуазный парламент, буржуазное законодательство и систему права и… потратить на все это сотни лет. Но самое главное – сохранить частную собственность, без нее не может быть буржуазии, кто же тогда будет развивать капитализм, обострять «классово-антагонистические противоречия»? Так учила теория, и эсеры, вообще все социалисты, ей строго следовали. Они считали, как предельно ясно выразился Н. Н. Суханов, что «власть, идущая на смену царизма должна быть только буржуазной».

Но раньше мы с вами пришли к выводу, что никакой буржуазно-демократической революции в России не было, была сословно-анархическая. И дело не в терминах, а в том, что у нас не было буржуазии, не было капитализма, такого капитализма, который описывал К. Маркс. Его теория, по крайней мере, в России, уже тогда давала сбои – слишком много «феодальных пережитков» (66,7 % в экономике и 100 % в праве). Поэтому В. И. Ленину пришлось немало потрудиться, чтобы приспособить марксизм к российским условиям, объясняя это «своеобразием формы» и «иного порядка развития» («О нашей революции»). Надо признать, у него это гениально получилось.

И только мы, пережившие 1991 год, постепенно начинаем понимать, что он тоже подогнал решение задачки под ответ, примерно так, как и наши современники, авторы концепции единого учебника по истории. Правда, у В. И. Ленина есть оправдание – других инструментов, чтобы спасти народ от вымирания, ни у кого больше не было. Потому что нельзя же всерьез думать, что Учредительное собрание, большинство в котором составили эсеры (благодаря апрельским спискам, уже устаревшим к октябрю и тем самым лишившим «учредилку» легитимности), решило бы все проблемы – прекратило войну, раздало землю крестьянам, а фабрики рабочим. Скорее наоборот, ничего не прекратило и ничего бы не раздало.

Собственно, именно этим на самом деле эсеры (главным образом правые, которые входили в центральные органы власти) занимались и до Учредительного собрания. Начиная с I Всероссийского съезда крестьянских депутатов (4–28 мая 1917 г.), они ожесточенно боролись за сохранение частной собственности на землю, даже не брезгуя перепачкаться в крови – в июле-августе было зарегистрировано 39 случаев вооруженного подавления крестьянских выступлений. В сентябре-октябре – 112 случаев.[567] Трехкратный рост за четыре месяца, между прочим. В этом смысле можно сказать, что именно они начали Малую Гражданскую войну, избежать которой любой ценой пытался еще князь Г. Е. Львов, твердивший как мантру – «пусть не нас падет вина в пролитии крови»[568] (видно, он очень надеялся на большевиков).

А это значит, что они и не собирались ничего раздавать, какой смысл – сначала расстрелять или посадить в тюрьму, а через пару месяцев отдать то, за что расстреливали, или выпускать из тюрьмы за то, за что сажали? Поэтому нет никаких оснований даже предполагать, что Учредительное собрание под их руководством могло бы пойти навстречу стихийному движению низшего сословия, направленному на отмену частной собственности, в нашем понимании, на повышение степени естественной социальной мобилизации (ЕСМ), смыслом которой было простое человеческое желание – выжить.