Война за трон

– Это еще что; говорят, у них не принято благодарить спасителей: спасет кто, бывало, магога от смерти лютой, а тот ему вместо благодарности претензии высказывает. – Федор слегка усмехнулся сквозь густую бороду и хитро покосился на Мурзу.

– Дикари, да как они… ох…

Мурза вдруг смешался, поймав лукавый взгляд Федора.

– Благодарю вас, славные воины, за спасение моей недостойной жизни, – наконец величаво произнес Мурза и церемонно поклонился.

– Смогли бы раньше – пришли бы раньше, ты же знаешь: в пустыне караван найти не так просто. Если б не дымок, да кабы магоги умели следы заметать, так долго бы искали.

– Как же они такой толпой прорвались, – задумчиво протянул Мурза, – не навел ли их кто?

– Любезные мои магоги, хотелось бы сообщить вам, что пятого дня ожидается караван со стороны пустыни как раз к границам Шамаханского царства. Вы уж его… что, куда вы меня тащите, не грызи мою ногу! Не ешьте меня!!! – Федор судорожно задергался, изображая судьбу переговорщика с магогами. Мурза улыбнулся, хоть и не слишком весело.

– Магоги карт не знают, календаря не разумеют. Прорвались отрядом и давай грабить – что еще они умеют-то? Вам просто не повезло.

– Просто не повезло… – задумчиво эхом отозвался Мурза. – Может, и так.

– Расскажи лучше новости: что вообще на белом свете происходит? Ты думаешь, мы чего караваны ваши ждем – товар-то в Шамаханское царство идет, а новости и нам перепадают.

– Говорят, василевс византийский опять что-то с рыцарями не поделил, – начал делиться новостями караванщик. – Те корабли собирают, войной его хотят взять.

– А он?

– Как обычно, на стены Царьграда уповает.

– Ну, может, и отсидится, не впервой.

– Может.

Караванщик задумчиво умолк, и недолго они ехали молча.

– Молодильные яблоки совсем до небес в цене подскочили – да только достать бы…

– То редкость большая, одно всего дерево и есть, да плодоносит раз в год, – согласился Федор.

– Мне Василиса одно прислала, – отозвался ехавший чуть сзади Дмитрий.

– Продай, – загорелись глаза у Мурзы, – хорошую цену дам!

– Нету уже, – беззаботно ответил Дмитрий, – я его царице Шамаханской отправил в благодарность за доброту ее, что нас приютила.

– Ну вы хлеб-то свой даром не едите… – Мурза заметно погрустнел, узнав, что молодильное яблочко было так близко, да ушло.

– Стараемся, – согласно кивнул Дмитрий.

– Да, – спохватился Мурза, – слышал я, Кощей войной на Тривосьмое царство пошел, кочевников взял с собой тьму целую. Говорят, послы от Василисы в Тридевятое царство полетели и скоро сам князь Владимир с войском навстречу Кощею пойдет.

Берендеи долго ничего не отвечали. Наконец Федор переспросил:

– Стало быть, Кощей покинул свой Черный замок и в поход вышел, а войско русское ударить по нему собирается?

– Так говорят, – ответил Мурза.

Федор ничего не смог ему ответить: по щекам его катились крупные слезы, теряясь в седой бороде.

Лагерь, который когда-то разбили берендеи, думая, что встают в этих краях ненадолго, постепенно превратился в маленький, но все-таки город. Даже стены были: надежные, хоть и деревянные. Под этими стенами не одна тысяча магогов и гогов во время крупного набега пятилетней давности полегла. Искусства осад магоги не знали, а от громких воплей, издаваемых их войском, стены почему-то не разрушались, что приводило дикарей в недоумение. В городе, названном Беренд, были и терема, и кузня с пекарней, широко раскинулся рынок с товарами из южных стран, которые привозили караваны. Теперь лагерь войска был разбит уже возле города, по всем правилам был огорожен частоколом и прикрыт валом и рвом. Магоги походов больше не повторяли, но к чему рисковать – порядок есть порядок, на порядке войско держится. На порядке да на желании домой вернуться однажды, а вернуться можно, только войском оставаясь, а не толпой. В царском шатре, что стоял в самом центре лагеря, сейчас собрались, казалось, все берендеи, чье слово вес имело. Федор хмуро смотрел на очередного из них, взявшего слово, это был Михаил, молодой воин из нового полка, родившийся уже здесь. Он, как и многие молодые, в основном занимался обеспечением да защитой города: рынок охранял.

– Я не понимаю вообще, о чем тут можно говорить! – возмущенно взывал к окружающим он. – Какой-то караванщик слышал, что Кощей вышел из замка своего. Ну и что? У нас появилась сила его разбить? Что изменилось-то, что вы так все встревожились? Здесь у нас город, торговля и служба, а там что?

– Там Родина, – пробурчал Федор, но его услышали многие, и многие же одобрительно зашумели в его поддержку.

– А я считаю, что Магомед прав, – вступил другой воин из молодых, Андрей, который отвечал за оборону стен, – тут теперь наша Родина, Шамаханское царство платит, дикари боятся, караванщики уважают, – мне иной родины и не надо.

Услышав, как Михаила назвали Магомедом, Федор презрительно плюнул на пол, выражая все свое презрение этой новой моде: слишком много молодых вдруг в последнее время стали вспоминать, что когда-то они были степняками.

– Верно говоришь, Ахмет, – поддержал Андрея Михаил, и среди молодых раздался нестройный гул поддержки.